— Иккинг, можно потише?! — слышит громогласный голос из комнаты отца парень, он тут же шепчет:
— Прости, пап!
Стоик выходит, насупив брови, садится к сыну на диван, будто он не уходил никуда. Вздыхает, расслабляет лицо и глядит на Иккинга грустными глазами.
— Скоро это пройдёт, сынок. Ты справишься, — говорит отец, пытаясь положить свою ладонь на плечи Икку; тот шустро отсаживается, пугливо таращится на Стоика. Наступило гнетущее молчание. Крупная ладонь так и висела в воздухе.
— Мне кажется, что всё это не скоро пройдёт, пап, — тихо говорит Иккинг, опять принимаясь по привычке обнимать себя, — Я чувствую себя таким… Ущербным. Хотя, так и есть… Я не подумал о тебе, когда бежал на мост… Не подумал о тех, кому я не безразличен!.. — Иккинг смотрит куда-то в темноту, тихонько шепчет: «Астрид…»
Стоик молчит, не знает, что ему сказать. Но услышав имя девушки, тут же начинает говорить:
— Так… Насчёт Астрид… Ты подумал о ней? Насчёт неё? — уточняет следом Стоик; Иккинг чуть ближе подсаживается к нему.
— Немного. Пап, я сделал вывод о себе.
— Какой же?
— Я — придурок.
Стоик тихонько фыркает на это заявление.
— Опять самобичевание?
— А оно и не заканчивалось. Ты же понимаешь, что я Астрид фактически оставил в друзьях? А ведь мы с ней даже обнимались, спали на одной кровати!.. Ну, это когда мы были на турбазе всей параллелью, ну, ты помнишь… Она сказала, что хочет помочь мне выйти из этого дерьма, искупить вину за эту шмару. Но я попросил Астрид не приписывать сей акт доброй воли в её сторону… В общем, как я уже и сказал, я — придурок, — говорит с акцентом на последнем слове Иккинг, устремив несколько выразительный взгляд на отца.
— Если ты не ответил ей взаимностью, Иккинг, это не значит, что ты придурок.
— Так дело в том, пап, что Астрид мне нравилась! До этой шлюхи! — восклицает громко Иккинг, аж вскакивает с места, начинает активно махать руками: — Но я подумал, что я ей не нравлюсь и постепенно охладел… А потом эта… Как её… Неважно.
Стоик чуть шире распахивает глаза; он начинает что-то вспоминать из того времени.
— Ты как-то говорил мне, что тебе понравилась одна девочка. Такая красивая и умная, а главное сильная… Но ты сразу пробормотал, что она тебе не ровня, и больше о ней ни слова не сказал.
— Ну, возможно, это я говорил про Астрид… Не помню этого момента, — бормочет Иккинг, кладя ладошки себе на шею, немного её потирая, — Я до хрена чего не помню, честно сказать.
— Зато ночёвку на одной кровати ты вспомнил, — комментирует Стоик, несколько ухмыляясь.
— Вообще-то, — Иккинг тыкает указательным пальцем в воздух, с видом знатока поглядывает куда-то наверх, — я впервые лежал с девушкой! Причём красивой!.. Причём с той, что тогда нравилась… Ай, на хер это всё! — отмахивается Иккинг, — Я спать!
Иккинг быстро шагает в свою комнату и хлопает дверью. Стоик глубоко вздыхает, выключает телевизор и идёт в сторону своей спальни. Теперь и ему не спится, как и сыну.
Прыгнув на кровать, парень следом тыкается лицом в подушку и мычит. Он вспомнил, казалось, то, что даже самый памятливый человек, и то бы не вспомнил. Видит всё перед глазами, как будто играет роль актёра в каком-то фильме. Всё чётко и ясно.
***
… Помимо всего, я ведь просто твой друг…
На весенних каникулах параллель Иккинга пригласили на турбазу. Не за бесплатно, конечно. Хэддок не хотел туда ехать, но всё же поехал.
Астрид, как девушка вежливая, любезно пригласила своего друга поехать с ней. Парень просто не смог отказаться. Правда пришлось знатно попотеть, собирая вещички и укладывая их в чемоданчик, но всё это того стоило.
Сели в газельку, тихонько поехали по хорошей дороге. Иккинга жутко укачивает, поэтому он прикрывает глаза; через силу сопротивляется сну и пытается взбодриться, но тщетно.
— Иккинг, всё нормально?
Астрид сидит с ним рядом, читает какую-то электронную книжку. Сейчас она смотрит на друга и беспокойно наблюдает за его странной реакций.
— Меня укачивает. Глаза слипаются. — отвечает Икк, закатывая глаза от того, что он погружается в дрёму, — Я похрапываю иногда, заранее извини.
Девушка слегка фыркает, улыбается на заявление парнишки.
— Всё хорошо, отдохни. Я толкну тебя, как мы приедем.
Иккингу повезло иметь такую подругу, как Астрид. Умная, красивая, заботливая и нежная… Идеальная девушка, как говорится.
Только вот они друзья. Хэддок каждую ночь видит в своих снах их будущее, лелеет надежды на то, что они станут чем-то большим. Когда-нибудь.
Спустя два часа дрёмы, Иккинга будит Хофферсон; касается ладошкой плеча и тихонько толкает. Сон у Хэддока как рукой сняло.
— Мы приехали. Почти. Через минут десять будем на месте, — шепчет она.
— Отлично, — бормочет Иккинг, следом зевая и потягиваясь.
— Как спалось? — интересуется Астрид.
— Пойдёт. Сны бредовые видел, а так ничего. Давно не ездил на автобусах…
— Понимаю. Тут пол автобуса спало да храпело. Даже мистер Цеппели задремал.
— Ну, это нормально. Ты как, книжку читала всё это время?
— Ага. Надоело уже. Эти Буэндиа меня с ума сводят!
— Зачем ты вообще взялась читать «Сто лет одиночества»?
— Так ты мне посоветовал, забыл, что ли?! Ты же читал!
— Ох, это было так давно… На каком ты месте?
— Аурелиано расшифровывает пергаменты Мелькиадеса.
— Так ты в конце уже!
— Да? Ну, у меня желания уже нет завершать это. Что там в конце?
— Я не хочу спойлерить, миледи, — Иккинг слегка щурится, но улыбается, — тебе всего-то осталось… Ну, может страниц сорок. Или пятьдесят.
— Нет уж, я не выдержу больше. Скажи уже что там да как.
Иккинг чуть наклоняется к лицу подруги, тихонько говорит ей продолжение. На лице её проявляется много эмоций: от удивления до ужаса, от ужаса до недоумения, от недоумения до скептицизма и брезгливости.
— Чего?! — наконец говорит она, когда Иккинг завершает свой пересказ. Парень лишь пожимает плечами, лыбится, глядя на реакцию Астрид.
— А ты что думала? Это магический реализм, Астрид. Маркес, в конце концов!
У друзей завязывается громкий и эмоциональный диалог. Нет, они не ругаются, скорее горячо обсуждают прочитанное и делятся своими впечатлениями. Кто-то ругает их и парочка замолкает.
Через двадцать минут толпа подростков оказывается на базе, спешит разойтись куда попало. Учителя пытаются всех собрать, но всё тщетно: их ученики плевать хотели на организованность. Иккинг и Астрид предпочли остаться рядом со взрослыми, кружились рядом с
