— Сундук он сам открыл, когда решил сделать пожертвование приюту при монастыре… — пробормотала я.
— Что? — не поверил ушам воевода. — Рокош — и пожертвование? Простите, но я вам не верю…
— Не верь, но когда я найду пропажу, пожертвование придется вернуть. Думаю, одной пятой части суммы будет как раз достаточно бедным деткам в приюте.
— Что? Одной пятой? — возмутился он. — С какой стати? И почему пятая часть, если вы — Шестая?
— Хорошо, — легко согласилась я. — Тогда пусть будет пять шестых от суммы. Раз я Шестая из Ордена Пяти… Хотя нет, тогда получается шесть пятых…
— Да ты обалде… тьфу! — сплюнул он в сердцах на пол. — Хорошо, пусть будет одна шестая.
— Одна пятая, — стояла я на своем.
— А разве главе могущественного ордена пристало торговаться, словно рыночной торговке?
— Истинное могущество ордена определяется сердцами людей, которые ему служат, однако редко кто будет служить бесплатно, — выдала я одно из немногих в своей практичности высказываний магистра Солмира.
— Ладно, хорошо-хорошо, одна пятая так одна пятая, — сдался воевода. — Вы только найдите пропажу.
— Итак, Рокош сам открыл сундук. Ключи висели у него на поясе, — припомнила я. — Он достал кошель… А шкатулка? Да, я ее видела. Она была внутри. Кажется, из малахита, с изображением сторон света.
— Она, — кивнул Даугав, подавшись вперед и жадно слушая. — А дальше что случилось?
— А я не помню, — пожала я плечами. — Рокош повернулся ко мне, полез обниматься, я его оттолкнула, а потом кто-то ударил меня по голове. Демон, до сих пор болит…
На всякий случай я опустила голову, демонстрируя шишку на затылке и слипшиеся от крови волосы. Зря, что ли, разбивала себе голову в клетке?.. Воевода не удержался и вытянул шею, разглядывая следы удара, потом тяжело вздохнул.
— Простите, ваше святейшество, но если в шатре был кто-то третий, то почему вы его не заметили? Ни вы, ни Рокош?
— Меня больше интересует, почему его не заметили твои орлы, которые дежурили на входе.
— Заснули они на посту. Вряд ли в сговоре были, потому что друг друга почти не знают, а твердят одно и то же, мол, сморило их.
— Вот как… — протянула я, сосредоточенно соскребая остатки каши с миски. Меня знобило, несмотря на душное тепло палатки, еще до жути хотелось жрать, как обычно бывало после приступа. — Где тело купца? И кинжал, которым его убили? Он чей?
— Его собственный, — ответил воевода и встал. — А тело оставили там, в шатре. Земля промерзла, не похоронить, повезем до Ихтинборка. Я только распорядился прикрыть Рокоша, а то как-то не по-людски все. Если хотите взглянуть…
— Хочу. Пойдем.
Костерок в центре шатра давным-давно погас. Купца не переодели, тело успело окоченеть и застыть, поэтому его лишь стыдливо прикрыли. Остальное было убрано и приведено в порядок, кроме подмерзшей крови, впитавшейся в земляной пол. Я обошла походную кровать, направляясь к сундуку, в котором сложили вещи Рокоша. Малахитовая шкатулка зияла удручающей пустотой, рядом лежал начисто вытертый от крови кинжал с костяной рукоятью. Я ненадолго задумалась. Был большой соблазн вызвать мару купца, но не хотелось так рисковать сразу после приступа. Придется обходиться своими силами. Я покрутила в руках кинжал, примерилась, замахнулась им, потом взяла шкатулку, разглядывая крошечный искусный замок, вырезанный прямо в камне. Ни царапин, ни следов взлома. Открыли ключом.
— А где Рокош держал ключ от шкатулки?
Воевода нахмурился, припоминая, потом кивнул на мертвое тело.
— Он на шее его носил, никогда не снимал.
Откинув край рогожи, который был укрыт убитый, я заметила короткую цепочку, порванную и запутавшуюся в рубашке.
— То есть убийца сорвал ключ с цепочки? А пояс с ключами к сундуку где лежал?
— Валялся рядом с сундуком.
Интересная получалась картина. Очевидно, когда у меня начался приступ, купца это не остановило, а лишь воодушевило. Он начал раздеваться, бросил пояс на сундук, вместе с ключами и кинжалом, потом повалил меня на кровать, возможно, что-то даже успел, хотя это вряд ли, штаны на месте… А дальше кто-то воспользовался ситуацией в свою пользу. Скверно, что убийца видел мой приступ. Душегуб схватил кинжал с сундука и всадил купцу в печень… В печень? Кровь была темной, венозной, но лучше проверить. Под хмурым взглядом воеводы я сдернула рогожу, осмотрела Рокоша и убедилась, что не ошиблась. Приложив лезвие кинжала к ране, показала Даугаву вероятный угол, под которым наносился удар, а потом кивнула на кровавые следы, ведущие от кровати до сундука.
— Думаю, что убийца сначала взял ключи от сундука, отпер его, вытащил шкатулку, обнаружил, что она заперта, стал искать ключ. Он спешил. Здесь ведь было все перерыто?
Воевода кивнул, жадно меня слушая.
— В вещах он ключ не нашел и сообразил поискать его на теле. Подошел к кровати, вступил в лужу крови, вон следы остались, потом вернулся к сундуку, оттер обувь, открыл шкатулку, забрал камни и… В чем они были, кстати?
— В тряпицу были завернуты.
— Много камней? И какие?
Мужчина равнодушно пожал плечами.
— Рокош вез рубины для часовщиков Виндена под заказ Инженерной гильдии. Два крупных камня и десять средних.
— И все? — прищурилась я.
— Все, — утверждение прозвучало слишком поспешно и твердо.
— Ну-ну… А теперь подумай, Даугав, как могли твои охранники ничего не заметить? Они или были в сговоре с убийцей, или…
— Болваны они!..
— Или их опоили сонным зельем, что мне кажется более вероятным.
— Думал об этом, но нет. В моем варде кашеварят и питаются отдельно от обоза.
— Тогда что охранники ели и пили еще, кроме этого?
— Ничего, я запрещаю, во избежание, так сказать, — уверенно мотнул головой воевода. — У меня железная дисциплина.
— Пошли, поговорим с вардовым кашеваром.
Густой аромат перловой каши клубился теплым паром над котлом. Желудок предательски заныл, я все еще была голодна. Рослый и какой-то неуклюжий на первый взгляд рыжий парень колдовал над котлом, но при виде хмурого воеводы сразу же отложил черпак и ссутулился.
— Стефка! — подозвал его Даугав. — Поди сюда.
Тот сплеснул руками и подошел к нам, заметно волнуясь.
— Повтори для… — замешкался мужчина, не зная, как меня представить.
— Для сестры Софии, — подсказала я.
— Повтори для сестры Софии все то, что ты говорил мне.
— Я это… все как обычно было. Мик и Лась ели из общего котла, как обычно. А что пили, то я не знаю. Свои у них были фляги! А больше я ничего не знаю. Как обычно все было. Больше ничего не знаю!
Непрямой бегающий взгляд, повторение слов, излишняя горячность — все это вполне могло объясняться волнением, но… Чутье подсказывало, что
