Девушка громко — на весь магазин делает объявление, а я, забрав микрофон, скрываюсь за ширмой и наблюдаю за ёлкой. Через пару минут Наташа появляется в своей привычной одежде — джинсах и горчичного цвета свитере, подходит к ёлке и, оборачиваясь, ищет того, кто её звал.
— Раз, раз, — говорю в микрофон, проверяя связь. Громкий голос разносится по всему торговому залу. Откашливаюсь и продолжаю: — Всех с наступающим Новым годом и Рождеством, — наблюдаю со стороны, как Наташа замирает, узнавая мой голос. — Знаете, мы иногда ошибаемся в людях. Судим по первому впечатлению. Основываемся только на своих прошлых отношениях и знакомствах и не видим настоящего человека. Тот, который открывается нам, когда начинаешь что-то делать вместе, — наблюдаю за ней. Девушка недовольно складывает руки на груди. Персонал и пока ещё редкие покупатели удивлённо останавливаются, слушая мою речь.
— В нашем магазине работает одна удивительная девушка, которую я обидел, и теперь хочу попросить прощения. Наташа, прости. Прости не только за шутку. Извини, что вёл себя как придурок. В общем, не очень профессионально. Я знаю, шутка была неудачная. Даже дурацкая. И мне никогда не выиграть бы этот спор. Да мне и не справиться было с этой ролью в одиночку. Признаю, я выиграл нечестно. Хотел позлить тебя и отыграться за всё, через что пришлось пройти. Признаю, ты профессионал своего дела, всё устроить и организовать, лучше тебя не справится никто, — кладу микрофон и, выйдя из укрытия, направляюсь к девушке. Ловлю недовольный взгляд, но знаю, что должен любой ценой помириться и не допустить, чтобы ушла и уволилась. Боковым зрением замечаю, как покупатели глазеют по сторонам, не понимая, что происходит.
— Наташ, — подхожу к ней и заглядываю в глаза, — я скучаю. По твоим замечаниям, шуткам, по тем вечерам, что проводили вместе пока готовились, по твоим идеям. Прости.
— Как у тебя все просто, — насупилась она. — Подставить, а потом извини.
— Ну хочешь, я схожу на депиляцию всего, чего скажешь? Вылью всё Hugo Extreme? Уволюсь? Сорву постер в своей спальне? Сварю суп? Буду ходить на каблуках? Надевать тебе колготки? — уже самому становится смешно от того, что сказал это. Начинает улыбаться в ответ, всё ещё сдерживая улыбку. Отхожу в сторону и достаю из-под ёлки большущую мягкую игрушку-мышь и букет цветов, что оставил до этого. Ставлю перед ней крысёныша. Мышекрыс настолько высокий, что достаёт мне до пояса. Наташа удивлённо смотрит на него сторонясь.
— Это тебе, — протягиваю букет цветов, но держу дистанцию, всё ещё опасаюсь, что могу получить им по каким-нибудь частям тела. — Он, — киваю на игрушку, — пришёл со мной, чтобы извиниться за всех своих собратьев.
— Ушам не верю! — ошарашенно произносит Наташа. — Игорь, ты заболел? Ты же меня даже за человека не считал, — и добавляет тихо и с обидой в голосе: — А уж за девушку тем более.
Голубые глаза напротив потемнели, всё ещё злилась. Мгновенно соображаю, если сейчас что-то не сделаю, то она запихнёт мне букет в рот и я уже тогда точно ничего не сделаю.
— Заболел, — уверенно киваю. — Тобой, — пока она не успела сообразить, наклоняюсь и целую в губы, притягивая за талию двумя руками.
Наташа не отвечает, и проходит несколько долгих секунд ожидания. Медленно отстраняюсь, понимая, что с крысой, да и со спором, перегнул палку. Натали так просто не возьмёшь. Она смотрит очень внимательно, прищурившись, кажется оценивает, как далеко отдел со шлифмашинками. Уже готов был уйти, окружившие нас люди затаили дыхание в ожидании развязки, когда она неожиданно хватает меня за грудки и резко притянув, целует.
— Я попробую тебе поверить, — шепчет в губы, — но помни про богатый выбор инструментов в нашем магазине, — обнимаю её, отрывая от земли.
— Посмотрим, может, мы сменим род деятельности и будем лучше продавать мягкие игрушки, — затыкаю рот поцелуем, не давая ей сказать и слова. Присутствующие поддержали меня аплодисментами.
Эпилог
— Игорь, ты на испытательном сроке, — после столь красочного извинения, мы сидели в кабинете теперь, кажется, уже моего молодого человека. Странное ощущение, особенно после того, как сама на глазах коллег и покупателей поцеловала парня. Удивив тем самым саму себя, в первую очередь, и сорвав овации присутствующих.
— Тогда тебе обязательно надо испытать меня во всех сферах, — прищурившись, довольно улыбнулся Алмазов.
— Всенепременно, — вздохнула я. И что подразумевал под “всеми сферами” тоже понятно. — Просто все вышло так неожиданно… не могу так сразу перестроиться, — иногда смелость мне отказывает. Но и бесконечно дуться тоже не выход, потому как неизвестно, кому будет хуже. Удивительно, как меняется отношение к человеку всего за несколько дней. Как люди вообще понимают, что это любовь? Я не знаю, головы ни разу не теряла. Но ни капли не сомневаюсь, что стоит попробовать. Ко всем прочим достоинствам, Игорь ещё и обалденно целуется. Собственно, этот аргумент и был решающим.
— Вот вы где! — в кабинет зашёл донельзя довольный Дмитрий Александрович. — Я очень рад за вас! Как удачно мне пришла мысль дать вам совместное задание, а то бы так и ругались друг с другом. А теперь все вышло как нельзя лучше.
— Что? — так шеф у меня ещё и сводник. Ну и семейка! Я уже была готова высказать многое о выбранном методе “примирения”, как в разговор встрял Игорь:
— Ната, — он взял меня за руку и потащил на выход, — папу позже отчитаешь. Новый год завтра, а у меня ёлки нет! Ты же не бросишь своего молодого человека в такую ночь одного в пустой неукрашенной квартире? — остановился и улыбается, смотря прямо в глаза.
— Могу бросить в украшенной, — улыбнулась я.
— Жестокая ты девушка, — он снова потянул меня из офиса в сторону новогодней аллеи в магазине. — Будешь встречать новый год со мной?
А я взяла и согласилась. И мы выбрали ёлку, шары, мишуру и прочие новогодние украшения. Вечером, припарковавшись около моего дома, долго целовались, словно подростки.
31 декабря Игорь самым наглым образом сговорился с моей мамой, и меня буквально выставили из дома. Два дня назад была готова его просто убить, а сейчас мы украшаем квартиру и сервируем небольшой новогодний стол. Главным развлечением сегодня будет явно не еда.
***
Игорь
Наблюдаю как она развешивает игрушки на ёлке в моей гостиной. Сосредоточенно хмурит брови, параллельно над чем-то размышляя.
Как? Сколько раз задавал себе этот вопрос за эти дни.
Как получилось, что вдруг стала небезразлична?
В какой момент всё изменилось?
Когда перестал реагировать на ее язвительные шуточки и наслаждаться ими?
Когда захотелось не просто работать вместе, а быть рядом?
Порой Наташа выпускала иголки и подобно этой ёлке пыталась уколоть, но я, кажется, начинал находить подход, смягчая эти колкости.
Да ладно, я должен был быть паинькой, потому что боялся однажды проснуться
