– Фонарики, зажигалки есть? – спросил Алексей.
Мельников кивнул:
– Зажигалка есть.
– Фонарик, китайский, почти новый… и зажигалка тоже – сказал Семеныч.
У остальных ничего не было.
– Ладно, это на всякий случай, – произнес Алексей. – Пошли.
Он юркнул в кабину, открыл дверь впереди и спрыгнул на шпалы.
– Давайте за мной.
Мельников и Тим спрыгнули вниз, подхватили легонькую Машу, поддержали Семеныча, потом все вместе с большим трудом сняли Марину Анатольевну.
– Осторожно с контактным рельсом, – предупредил Алексей, – сейчас он вырублен вроде, но х… его знает, вдруг кто включит… Пошли.
Алексей с фонарем шел впереди, за ним Тим и Семеныч, потом Маша, за ней (невольно любуясь ее стройным силуэтом), майор, и, опираясь на его руку, – Марина Анатольевна.
Она все причитала:
– Да что ж это такое… да как же это…
Семеныч оглянулся и глянул на нее. Встретившись с ним взглядом, женщина замолчала.
До станции оказалось не очень далеко дошли примерно минут за двадцать, и фонаря машиниста хватило с избытком. Когда они вышли из тоннеля, их глаза отказывались верить тому, что они увидели. На «Серпуховской», станции и так не слишком светлой, было почти темно – при ударе многие лампы вышли из строя, но хорошо хоть, что резервное питание включилось автоматически.
Но дело было в другом – на станции, которая в это время должна была быть практически пустой, было довольно много народу. Люди в основном выглядели ужасно – раненые, обожженные, покалеченные. Даже здоровые выглядели странно – многие были одеты не пойми во что – майки, халаты, шлепанцы. Стоны, крики, запах крови и обожженной плоти. На станции было несколько врачей – в основном окрестные жители, но не было ни бинтов, ни медикаментов.
– Да что, ё, случилось-то?
Никто толком не мог объяснить, но по сбивчивым объяснениям, выходило, что случилось что-то страшное – ядерная война, или что-то вроде того.
Марина Анатольевна заплакала, потом сползла по стенке на пол, забилась, зарыдала – «Феденька, внучек…»
Мельников дернулся, развернулся, ушел в темноту тоннеля…
По щекам Маши хлынули слезы. Тим сел на край платформы и уставился в пустоту.
Появился милицейский сержант.
– Так, ты, парень – скомандовал он Тиму – и вы двое, – он повернулся к Семенычу и Алексею, – бегом к шлюзам, будете помогать принимать пострадавших.
– Вы, девушка, помогите женщине, успокойте ее, отведите в медпункт, пусть нашатыря нюхнет. Потом будете перевязывать раненых. Обе.
Из туннеля появился бледный, с покрасневшими глазами, Мельников.
– Эй, сержант, – крикнул он. – Тут есть техники метрошные?
– Должны быть…
– Быстро найди и давай их сюда!
– А ты кто, чтоб командовать?
– Быстро давай, там в тоннеле вода из-под завала идет, надо гермодверь закрыть.
Сержант еще тупил, поэтому Мельников достал из нагрудного кармана красную книжечку и ткнул под нос сержанту:
– БЕГОМ!
До сержанта дошло, он метнулся и через пару минут вернулся с помятым мужичком в рабочей робе.
– Вода, значит? Гермозатвор надо закрыть, значит… Я кнопку жму, значит, а она того… видать кабель, значит, того.
– Ручной привод есть?
– Да есть… но, наверное, того… заржавел, значит.
Мельников рявкнул:
– Тащи смазку, что хочешь – но закрыть надо.
Тут стоявший рядом мужчина сказал:
– У меня вэдешка есть. Для машины покупал. Любую ржавчину проберет.
– Давай. И пошли с нами, поможешь.
