В кряхтении и стонах прапорщик Коленко поднялся и кое-как оделся, после чего второпях ухромал без носка. В кудрявой голове его бушевала черная буря. "Врасплох! Врасплох ведь застал! А-то бы я тебе ужо показал, голубчик! А Машка! Тоже хороша, курва! Больше я к тебе ни ногой!"
Потерявший душевное равновесие Коленко, в стремлении унять тоску, отправился в единственно подходящее для этого место: в кабак. Благо, здесь неподалеку был один хороший.
Оказавшись в кабаке, вдохнув его сладостную умиротворяющую атмосферу, прапорщик мигом позабыл недавние печали, но вместо этого был вынужден задуматься о насущном. Финансы, мягко говоря, спели еще на прошлой неделе, можно сказать, мощно отыграли всю концертную программу на карточном вечере. Но разве это препятствие для бравого солдата? А вдруг и в долг нальют? Только это на крайний случай, потому что сейчас Вселенная, видимо, улыбнулась ему- в качестве вполне достойной компенсации за недавние унижения, - и пытливый взгляд прапорщика Коленко упал на некого неискушенного вьюношу в студенческой гимнастерке, сидящего за одним из столиков в глубине сумрачного зала. Вот оно! Форменный лопух, которого видно за версту.
Походка прапорщика, направившегося через зал, приобрела тот самый военный лоск, недоступный простым гражданским.
-Здесь у вас свободно? - вопросил Коленко, подойдя к столику.
Студент повертел головой, как бы показывая, что вокруг сколько угодно свободных столиков.
"На редкость хамовитая физия, - подумал прапорщик, обладающий отличным чутьем на подобные вещи, закрепленным собственным бурным опытом. - Но туповатый, однако же. Такого вмиг раскрутим."
-Видите ли, - сказал он голосом умудренного жизнью, сурового, но добрейшего человека, - здесь мое любимое место. Нет, нет, можете не пересаживаться. Я не возражаю против хорошей компании. Разрешите представиться! - гаркнул он следом, щелкнул каблуками, с мимолетной грустью вспомнил об отсутствии одного носка и сел напротив студента, так и не представившись.
Через немногое время они уже выпивали как закадычные друзья, и прапорщик потчевал студента прелестями блистательной военной жизни и сопутствующими оной в редкие мгновенья личного досуга "горяченькими" эпизодами. Юноша с восхищением внимал.
-Закажи нам еще! - то и дело требовал Коленко, прерываясь.
Студент между тем изрядно "поплыл"; он раскраснелся всем своим глуповатым лицом и принялся хватать прапорщика за руки.
-Меня никто не понимает, никто! - на повышенных тонах вещал он, уже не слушая эскапад бравого служаки. - Исключить хотят! А что мне эта учеба! Меня и без нее ожидает великое будущее! Героическое будущее! Вот как у вас! Я так и вижу себя каким-нибудь... не знаю... храбрым пикадором!
Коленко поспешил отдернуть руку и заявил, что пикадором становиться не стоит ни в коем случае, пусть даже и храбрым.
-Ведь вокруг столько прекрасных барышень, - сказал он. - Кстати, mon sher ami, я тут знаю одно в высшей степени замечательное заведение. Как раз то, что нужно, чтобы не становиться этим самым. Знаешь, какие там девочки! Прелесть! Персики!
Глаза студента похотливо заблестели.
-У тебя есть еще деньги? - неожиданно спросил Коленко. - Дай-ка мне немного, - и он без стеснения залез в кошелек, который достал студент, и загреб оттуда не глядя.
-Жди меня здесь, я мигом. Один звонок, чтобы нас встретили.
Прапорщик подмигнул улыбающемуся студенту и, насвистывая, удалился.
Примерно через добрую половину часа беспокойство Андрея достигло той границы, за которой неминуемо переросло в мрачное подозрение.
Безмолвно возник гарсон и предъявил счет. Глаза несчастного студента расширились от ужаса. Осознание, во всей его полноте, закрепилось в его душе, и черная, невиданная доселе туча нависла над всеми его хаотически разбегающимися мыслями.
Человек с полотенчиком на сгибе локтя по-прежнему довольно-таки угрожающе безмолвствовал, с непроницаемым видом глядя куда-то поверх головы Андрея.
-М-м-мняя...- разлепил незадачливый студент пересохшие губы. - Г-г-гдее?
Гарсон, сохраняя на лице скучающую невозмутимость, слегка приподнял тонкие, такие же как усики над его губой, брови и неожиданно обнаружил дар речи, и слова его прозвучали как приговор:
-Прикажете-с рассчитать?
Андрей с превеликим трудом сглотнул, открыл портмонет, беспомощно посмотрел на жалкие крохи, которые ему оставил подлый прапорщик.
-Мой папенька, - пролепетал он, - в-возместит...
Официант и бровью не повел, продолжая талантливо изображать карающую десницу судьбы.
-Часы в-возьмете? Дорогие. П-подарок. Кошель к-кожаный...
Спустя немногое время обобранный до нитки и униженный студент весьма немилосердным образом был вышвырнут на улицу.
Между тем, уже начало вечереть. Воздух напитался изумительной прохладой, столь подходящей для приятственных моционов, и медленно, по-летнему клонящееся к закату солнце, окрасило мир в теплые, достойные кисти лучших художников, радующие взыскующий взор тона. В груди беспокойного студента, однако же, вопреки общему очарованию природы клокотала, кипела и бурлила стихия с самых суровых полотен маринистов. Сжимая кулаки, он медленно побрел прочь, совершенно потерянный, отрезвевший от встречи с обескураживающей действительностью. И в таком, мягко говоря, не весьма радужном настроении при переходе дороги он был сбит роскошным, блистающим хромированными обводами паромобилем марки "Ландо", и, откинутый внушительным капотом, отлетел и распластался навзничь на все еще горячей дороге, а задумавшийся было водитель испуганно вскрикнул, резко затормозил и выскочил из машины. А, впрочем, несколько затруднительно было бы сказать "выскочил" в данном случае. Нет, господин выбирался из машины довольно обстоятельно, можно сказать, солидно, и тому немало способствовали его внушительные формы, упакованные в приличный, сразу видно, на заказ сшитый костюм. Несмотря на очевидный охвативший его страх, вероятно, он просто не способен был двигаться иначе.
Для Андрея же все произошло как при резкой смене кадров в синематографе, но удивительным образом это окончательно прочистило ему мозги. Никакой слезливой жалости к себе не осталось в душе, - только зрелая ледяная обида на весь мир. Он приподнял гудящую голову и на секунду обомлел. Показалось, это родитель, будь он неладен, размеренно движется к нему в золотистом вечернем воздухе. Возник даже порыв вскочить и немедленно убежать, но, к огромному облегчению, Андрей вовремя сообразил, что неприятно обознался.
Водитель тем временем приблизился и выглядел изрядно взволнованным. Он всплескивал пухлыми руками, открывал широкий рот, обильно потел.
-Ах! - суетился он. - Вы целы? Я тотчас же вызову неотложку. Как глупо, как неосторожно!
Андрей сел, потом встал, утвердился на ногах.
-Не стоит беспокоиться, - сказал он, видя, что водитель потянулся к телефону во внутреннем кармане пиджака. - Я в порядке. Более- менее. Разве только... до дому не подбросите?
-Конечно! - шофер, похоже, испытал немалое облегчение. - О чем разговор! Всенепременно!
Он попытался поддержать Андрея под локоть, но
