Если бы Тали смогла закричать, то она обязательно закричала бы. Из зимних теней выступило ее собственное лицо. Злое, с голодным взглядом белесо-синих глаз, перекошенное в какой-то хищной ухмылке.
- Потерпи немного, - выплюнули ее собственные губы, точно ругательство.
Прохладные сильные ладони обхватили голову Тали, гася жар ужаса, в который ее бросило.
Тихий хруст позвонков.
Темнота.
***Месяц и три недели назад***
- Почему ты не сказала, что она моя дочь?
- А с чего ты взял, что твоя?
- Шлюха!
- Папенькин сынок!
- Так это с ним ты спуталась?
- Не твое дело.
Голоса долетали откуда-то извне, раздражая и вызывая глухой гнев.
Комната была пуста. Цепь, прочно впившаяся в левое запястье, давала сесть, но не позволяла сползти с кровати. Мертвая плоть в тарелке на тумбочке насмехалась над голодом, который безраздельно владел мыслями.
Схватить кусок, запихать в рот, жадно разрывая его клыками... Вкуса не было - просто сухая бесцветная масса, провалившаяся в желудок, но так и не сумевшая утолить голод.
"Бззззз..." - тонкий, едва различимый, звук на грани слышимости не давал сосредоточиться.
"Бзззз..." - звук приблизился, перетек из уха в ухо, дразнясь.
Запахло едой. Едва заметно, но остро. Крошечная точка, дразнящая и неуловимая - она кружила вокруг головы, заставляя слюну стекать из уголка рта тонким ручейком. Исчезающе мелкая, полная одуряюще горячей крови, эта капелька манила и звала.
Рука метнулась, выхватывая из воздуха драгоценную каплю.
- Тали, нет!
Хлопнула, распахиваясь, дверь, хлесткий удар заставил пальцы разжаться, выпуская добычу.
- Что там? - Мужчина, вошедший следом, остановился на пороге, перегородив дверной проем.
- Комар, - женщина уставилась в пространство пустым взглядом. - Чертов долбаный комар. Полный, насосался уже. Чертов долбаный комар посреди зимы, - повторила она уже тише и разрыдалась.
- Нет. Что там, - мужчина мотнул головой в сторону кровати. - Почему? Ты хоть понимаешь, что приволокла бомбу замедленного действия к себе домой? Чем ты вообще думала?
- Я мать.
- Ты БЫЛА матерью! Эта тварь больше не твоя дочь. Ли, твоя дочь мертва. Ты сама лично закопала ее две недели назад.
Звук пощечины. Безвольно дернувшаяся голова женщины, рыжие волосы, взметнувшиеся пламенем вокруг головы. Резкий запах крови из разбитой губы. Дурманящий, упоительно ароматный и такой вкусный.
Рывок, цепь, болезненно впивающаяся в запястье, оглушающий визг, рвущийся из горла... Удар в висок заставил мир крутануться и ударить спинкой кровати в лицо.
***Полтора месяца назад***
- Я не понимаю, - она начинала злиться. - Я есть хочу, почему мне нельзя поесть?
- Тали, мы это уже проходили. Ты должна быть сильнее голода. Ты ведь не хочешь снова сидеть на цепи?
Тали - это она. Она не понимает, зачем у нее должно быть какое-то название, ведь и так ясно, что она - это она. Вот названия для окружающих - это очень хорошая идея. Научиться бы еще в них не путаться...
- Не хочу.
Цепь натирала и не давала далеко отойти от кровати. К счастью, цепь стала ненужной, как только Тали поняла, что ей просто нужно делать то, что ей говорят, и не давать волю своему голоду.
- Тогда будь паинькой, перестань об этом говорить.
- Но Ли! - У рыжеволосой женщины много названий. "Илина", "шлюха", "мама", "Ли" - слишком много. Ли звучало самым простым.
- Я просила не называть меня так! - Взгляд женщины сделался отрешенным. Казалось, она смотрит прямо на Тали, но не видит ее. Точнее, видит не ее. Нижняя губа Ли задрожала, на подбородке проступили красноватые бугорки.
- Но почему мне нельзя утолить голод? - упрямо повторила Тали.
- Твой голод может утолить только свежая кровь.
- Хорошо. Можно мне немного крови? - Тали постаралась придать голосу заискивающие интонации. Даже улыбнуться попыталась - она заметила, что окружающие растягивают уголки губ в стороны, чтобы продемонстрировать, что не собираются делать Тали больно в данный момент.
Ли очень строгая. Но она не бьет Тали, не то, что он.
- Тали, что мы с тобой учили?
- Что убивать - это плохо?
- Именно, - Ли улыбнулась, показывая Тали свое одобрение. - А чтобы получить кровь, придется убить. Ты ведь не хочешь быть плохой девочкой?
Тали отчаянно замотала головой. Плохой девочкой она быть не хочет. Ведь тогда придет он. Он приходит редко, и Тали его боится. Ли называет его Смотрящим и, кажется, тоже боится. Он всегда знает, когда Тали начинает терять контроль над голодом, и тогда Тали несдобровать.
***Месяц назад***
- Тали, я тебя люблю! - Ли ворвалась в комнату, широко улыбаясь.
Вместе с ней ворвался и запах сырости с улицы, но не обычный - вонючий и морозный - а теплый, с металлическим оттенком. Приятный, чем-то напомнивший Тали запах крови. Мысли о еде уже не причиняли столько мучений. Она почти научилась терпеть голод, загоняя его в дальний угол, а сегодня это оказалось намного легче сделать, чем вчера.
- Та продержалась сорок дней, - Ли продолжила осыпать Тали потоком слов. - Это же просто замечательно, значит, у нас с тобой все будет хорошо!
Последняя фраза прозвучала так, что Тали ни на мгновение в нее не поверила. Ей вообще показалось, что Ли говорит ее больше для себя, чем для Тали.
- Вот, держи, это надо отпраздновать, - В руки ткнулся мягкий теплый сверток.
Тали жадно втянула воздух, принюхиваясь. Неужели, еда? То-то за Ли тянется едва уловимый вкусный запах.
С трудом сдерживая нетерпеливый рык, она поспешно разорвала упаковку. На кровать выпало что-то мягкое, ярко-розовое. Очарование предвкушения пропало, намек на аромат крови развеялся.
- Это не еда, - Тали раздраженно отбросила розовую тряпку от себя.
- Это кенгурушка. Ярко-розовая. Как ты мечтала... - Ли издала сдавленный всхлипывающий звук и выскочила из комнаты.
Тали недоуменно приподняла бесполезный предмет, рассматривая со всех сторон. Это ведь не еда. Как можно мечтать об этом?
***Шесть дней назад***
Стены давили, сжимаясь, точно прутья клетки. С недавних пор Тали стало тяготить одиночество.
Ли днями где-то пропадала, приходила поздно ночью, уходила рано утром, разговаривать с Тали она почти перестала. Все время ее отсутствия, Тали надлежало сидеть в комнате взаперти. Вот только Тали быстро разобралась, как взломать окно, и частенько выбиралась через него на острую крышу. Сидела там и жадно втягивала носом запахи ночного города внизу. Вылезать наружу днем она остерегалась - вдруг кто увидит.
Все закончилось, когда Ли вернулась раньше обычного, и Тали не успела приладить вырванную створку окна обратно. Она ничего не сказала, только посмотрела по-своему, а наутро пришел Смотрящий, задал Тали крепкую взбучку и приварил к окну тяжелую решетку, а дверь укрепил металлическими штырями.
В первый день Тали почти все время провисела на оконной решетке, тщетно пытаясь ее выломать. Вечером опять пришел
