Кот опасливо мяукнул.
— Отличный кот, блин! – не согласился Матфей.
— Ладно, — размыслил Эрнест, трогая мочку уха. – Давай кота!
Кот был передан в обмен на злато. Апостолы пожали друг другу руки и разошлись.
— Эй, паренёк, — обратился Эрнест к животному. – Будем работать с тобой во имя Науки! Станешь подопытным котом! А после опытов я тебя отпущу и дам рекомендацию. У меня есть знакомая пантера… эм, здесь – в Эдеме, и ей нужен детёныш. Я договорюсь с ней, даже не сомневайся!.. – Апостол по ходу монолога ловко привязывал лапы кота к операционному столу. — Для начала надо взять кровь на syphilis! Сейчас разыщем у тебя локтевую вену и возьмем забор…
Кот являлся не просто контрабандным, а ещё и девственным, и поэтому сифилиса у него не могло быть по определению. Априори, — если хотите, апостол! Но. Разве для упёртых ученых такие мелочи являются тормозом к действиям? Наверняка нет! И посему кот не стал мяукать, а лишь обречённо вздохнул. Коты тоже умеют иногда вздыхать.
* * *
Залысины апостола Петра азартно блестели от пота. Ангел и Бес наносили друг другу ожесточенные удары на мониторе компьютера! Хряст! Хряст!.. Всё кончается, даже борьба между добром и злом, по причине победы в сей борьбе кого-то из… Одна из Сторон проиграла. Пётр явно ожидал, что проиграет другая Сторона. Поэтому он в досаде стукнул кулаком по столу:
— Чтоб тебя!..
Ну как тут не закурить, несмотря на каноны! Теперь точно надо закурить!
Пётр достал носовой платок, промокнул голову. Сунул платок в карман, потянулся, взглянул на видеомонитор — там было пусто, огляделся и прислушался. Никого поблизости не увидев и не услышав — из ящика стола вновь достал пачку «Ангельских». Чиркнув спичкой, прикурил, включил вентилятор. Апостол с наслаждением погрузился в табачный дым и потерял бдительность. Через пару минут эта потеря дала себя знать:
— Покайся! – услышал Пётр над ухом резкий голос.
Апостол подавился дымом от неожиданности. Кашляя, повернул голову. Пробормотал:
— Кто бы сомневался…
Над привратником возвышался человек с очень красивым и приятным лицом. В золотых ботинках.
— Иуда Искариот… — процедил Пётр. — Нехорошо подсматривать, грех, да и только. А?.. – подмигнул апостол.
— Грех во благость не возбраняется, а поощряется, — озвучил Иуда. – Ай-яй-яй! Покайся и выбрось сигарету! Стань свободным от окаянства!
Пётр меланхолично нахмурил бровь и увидел три пути-дороги:
№1. Набить праведнику его красивое лицо, тупо и без затей. Однако, костылями на недельку можно наградить ангела или святого, а с одним из Двенадцати такое не пройдет. То есть, пройдет, но себе дороже выйдет…
№2. Просто отослать Иуду на три известные буквы. Или четыре-пять, — смотря на каком языке отсылать… Но с праведниками надо говорить на их диалекте, диалект «трех известных букв» они понимают плохо…
№3. Явить смирение и раскаяние. И праведник, торжествуя, уберется.
Иуда Искариот праведник? Дело в том, что Здесь вещи немножечко другие, чем видятся Там… Эдем – он и есть Эдем, что с него взять.
— Я каюсь, — твердо затушил окурок Пётр.
На том и порешили. Иуда ушёл довольный. А сторож Небес занялся уборкой рабочего места – время надо как-то коротать.
* * *
— Пой и танцуй, чувак! – попросил приказным тоном апостол Роман. Он сел на диванчик, принял гордую позу. В тоне неприкрытый Пафос. – Я банкую, а ты мне доставляешь удовольствие! Таков расклад, — прозвучал щелчок господскими пальцами.
Апостол Борис изобразил на лице умильную радость, поддернул сценическое платье, и понеслась… Лёгкая песенка под залихватский танец! Фонограмма-минус. По ходу действия Роман кидал под ноги танцору монеты, хлопал в ладоши, кричал «Брависсимо!».
— Стойте! – вдруг воскликнул свидетель сцены – крепкий старик Николай.
— Что? – апостолы свернули сюжет. – Что не так, чудотворец?..
— Вы не те! Не те вы люди! – напористо заявил Николай-чудотворец. – Напомню, у нас опера «Богач и эстрадная Звизда». Рома наслаждается зрелищем, а Боря зрелище доставляет. Ротшильд и Ла-Скала! Только… нет искомого, а вижу двух клоунов, не боле. РжуНиМагу. Не верю! – дед покинул комнатку и уже из-за порога проорал: — Вы не актёры, а вполне себе фуфло!
Лицедеи грустно посмотрели друг на друга.
— Тоже мне режиссёр… — проворчали оба.
— … Весть… есть… будет!.. – наполнял Агнец голосистым звоном райский сад. — …апостолыыы!..
* * *
На гостевой стул присел человек: маленького роста, плюгавый, с большой головой. В золотом костюме. Апостол Марк – брат Петра. Почти родной!
— Здрав буде, Пётр!
— Привет, Маркуша, — Пётр кинул салфетку (коей обтирал мониторы) в угол, сам сел в своё кресло. Улыбнулся. — Рад видеть дорогого малька...
— На себя-то посмотри! – самдуракнул Марк. – Сам ты… — Он суетливо вскочил.
— Знаю, знаю, — резко перебил Пётр. Он хмуро поднялся. – Мы похожи внешне, оба небольшого роста, оба говнистые и всё такое. Ты зачем пожаловал, гадости мне глаголить, а?..
Марк не умел перечить брату. Он опустился на своё место и поделился новостью:
— Изволь! Сегодня Благостная Весть!..
— Слыхал, — кивнул Пётр и осклабился. – К чему бы, а?..
— Одно могу сказать, что-то важное...
— Необычайно важное, — подправил Пётр. – Учитывая спешку… Когда мы собирались на Благостную Весть последний раз, а? Лет сто уж прошло.
— Вроде того. Отца Благодатного на пенсию провожали.
Возникла первая пауза. Которая быстренько была нарушена.
— Слушай, брат… Тебе не надоел золотой цвет, а?
— Ты о чём?..
— Почему мы – избранные ученики из числа Двенадцати, должны всегда носить золотую
