Четвертый курс. Вся ерундовина, казалось бы, исчезла. Осталось всё только нужное для профессии. Казалось бы. Знаете, как называется предмет, лекцию по которому нам сейчас читает этот престарелый юноша с усами? Внимание! Приготовьтесь, ибо в первый раз я, мягко говоря, опешил от названия этой дисциплины. Организация погрузочно-разгрузочных работ на предприятии. Организация! Погрузочно! Разгрузочных! Работ! На! Предприятии! Мы! Должны! Изучать! Это! Пол! Года! Работу грузчиков мы изучаем полгода!!! То, что можно уместить в две-три лекции, и пару презентаций, нам растянули на шесть месяцев, впихнули курсовую на пятьдесят листов и десяток лабораторных работ! Вот оно, высшее образование в нашей стране. Спасибо, что хоть мешки с навозом погружать не заставили.
Наконец эта бесконечная полуторачасовая пытка подошла к концу. С лицом человека, честно отсидевшего восемь лет в колонии строгого режима, я устремился в место, которым прям-таки горжусь. Это столовая моего университета. И здесь нет ни капли сарказма. В Национальном автомобильно-дорожном университете действительно отличная столовая. Если, допустим, в приличном кафе вы можете позволить купить себе всего лишь чашечку кофе, то здесь за те же деньги можно приобрести тарелку солянки, плов, отбивную и компот. И все это не будет вызывать у вас рвотный рефлекс, а наоборот, еще добавки попросите.
И вот довольный и сытый я направляюсь… нет, не на очередную пару, как поступил бы любой добропорядочный студент, а в метро. Я бы, конечно, мог еще помучаться, но только вслушайтесь в название следующей дисциплины — транспортная психофизиология. Без комментариев.
Первая, самая мучительная часть дня окончена, теперь я займусь делами, которые мне действительно интересны, к тому же денежку приносят. Сегодня предстоит провести еще две тренировки и отработать пару заказов.
Втора моя, скажем так, профессиональная деятельность, — танцы. Естественно, современные, ибо бальными я переболел еще в детстве. Так сложилось, что за четырнадцать лет я не бросил танцевать, лишь сменил стиль, и теперь тренирую детей, ну и работаю танцором в составе шоу-балета в ночным клубам и на корпоративах. Вполне увлекательное, полезное и прибыльное занятие, которое не позволяет мне свихнуться от всяких Автоматизированных систем управления автотранспортом.
Как известно, дети — цветы жизни. И в моём распоряжении целых две клумбы этих растений. Три раза в неделю я гоняю их, всячески нагружаю, в общем, делаю всё, чтоб родители хоть пару часов могли отдохнуть от своих гиперактивных чад.
Две изнурительные (для детей) тренировки позади, и я, закинув рюкзак, чехол и язык на плечо, мчусь на маршрутку, чтоб потом снова спуститься в метро и благополучно транспортировать своё бренное тело до места следующей работы.
У выхода из метро меня уже ждет мой друг и коллега по танцевальному цеху Рантус. Вообще, он Владик, но фамилия, как вы можете заметить, поприкольнее, поэтому все его так и называют.
— Здорово, чува-а-ак, рад видеть тебя, — поприветствовал меня Рантус.
— Да пошел ты, только ж вчера вечером видел твою рожу, — радостно ответил я ему.
— Ты, как всегда, дурачина.
Мы стандартно поздоровались друг с другом. Со стороны это было похоже на танцы индийских племен, смешанные с приветствием черных ребят из какого-нибудь гетто.
— А где Перешмевский? — спросил я, когда мы уже прошли половину пути до клуба.
— Да опаздывает, опять какая-то беда с собакой.
— Ясно, завел собаку и всё, теперь ты её раб.
— Точно.
Мы обошли здание, облицованное бежевой плиткой, прошли через арку и оказались у чёрного входа.
— Ну и как вы вчера повисели? — поинтересовался я, пока охранник проверял наши рюкзаки и чехлы для костюмов.
— Да, как всегда, после второго бокала я уже еле разговаривал, поэтому Оля с Викой закинули меня в такси, а проснулся я только утром, — невесело полился Рантус.
— Я смотрю, ты умеешь веселиться.
— Отвали. В прошлый раз, после нашего такого веселья я телефон в вагоне поезда оставил.
Я не смог сдержать приступ смеха, потому что без телефона он остался на моих глазах: положил его под подушку на верхней полке в плацкарте и благополучно забыл об этом.
— А как там твои поиски новой работы?
— Не хочу пока ничего рассказывать, чтоб не сглазить, но вроде всё идет хорошо, тьфу, тьфу, тьфу, — Рантус три раза постучал по деревянному столу охранника.
Мы забрали наши вещи и не спеша направились в гримерку по длинному, пропитанному ароматами кальянов коридору. Неожиданно впереди промелькнуло тело в чёрном фраке.
— Пацаны, быстро переодеваемся на «Фантом», график сместился, — скомандовал, пробегая, наш руководитель Падре. Вообще-то его зовут Паша, но Падре звучит как-то… поприкольнее.
— Быстро, я сказал! — повысил тон, повторил Падре, а это уже серьёзно.
И тут, как говориться, понеслась.
— Галстук или бабочка?
— Бабочка!
— Штаны кожаные?
— Да, и надевайте не туфли, а сапоги!
— Что по рисункам?
— Сначала ромб, на втором квадрате — в шахматку, потом сольники и снова ромб.
— Ясно. Маски какие?
— С шипами. Я пока отнесу фонограмму. Выход через две минуты. Затем быстро летим в Палас на корпоратив.
Перевести дух я смог уже только сидя в салоне последней маршрутки, которая отправлялась в сторону моего района. Шесть номеров, три клуба, паб и два корпоратива в разных частях города — это вам не шуточки. Это еще хорошо, что уже не декабрь. В двенадцатом месяце в году в наш подобный график на каждый день добавляется еще по пять-десять корпоративов. Месяц хоть и прибыльный, но времени не всегда хватает даже на сон.
Полпервого ночи. От остановки до дома мне идти минут пять. На улице где-то около нуля градусов, снежок потихоньку тает на мокром асфальте, ветра нет, людей тоже — благодать. В наушниках заиграл саундтрек к фильму «Рок-н-рольщик»: ю ар, зе сан, ю ар зе онли ва-а-ан, май харт, из блю, май харт из блю фор ю…
Качая головой в такт музыке, я решил сократить путь через детскую площадку и вернул налево. Впереди, на стоянке перед домом, в свете уличного фонаря наблюдалось какое-то движение.
Вообще, мой район, хоть и считается спальным, но в вечернее и ночное время суток его нельзя было назвать безопасным. Наркоманов, алкашей, бомжей и связанных с ними историй хватает. Но то, что я увидел сейчас, с этими категориями как-то не очень соотносилось.
Под фонарем в кругу стояли четыре мужика. Двое — в чёрных мастерках, с натянутыми капюшонами. В руках они держали короткие раскладные ножи, с острия одного из них капала кровь. Вполне себе такая
