- Да-а - тихо проговорил он, не сводя с меня глаз - ну-и семейка.
Я сделал помимо своей воли извиняющееся лицо, вроде как простите, если, что не так. Веде оценив мое выражение, улыбнулся.
- Опять кривляешься?
- Ни в коем разе, просто ем.
И мы, молча, продолжили поедание курицы и растворимой вермишели.
После обеда, или может быть после ужина, судя по времени, моя рука, чисто автоматически потянулась в карман за сигаретами. Сунув сигарету в рот, спохватился, поймав заинтересованный взгляд Игоря.
- Можно? - Спросил я.
- Что можно? - не понял он.
- Ну, это, закурить.
Закурить?
Я кивнул головой, доставая зажигалку.
- Интересно, давай - разрешил, он.
Из вежливости я протянул ему открытую пачку. Он взял сигарету, понюхал. Я закурил и поднес огонек зажигалки Игорю. Веде последовал моему примеру. И в следующую секунду, его глаза расширились, по небритым щекам потекли слезы, дыхание остановилось... И тут выворачивающий легкие кашель, согнул его пополам. Я не на шутку испугался, бегал вокруг, бесполезно размахивая руками, как наседка крыльями, только, что не кудахтал. Наконец кашель стих, Игорь выпрямился, тяжело и часто дыша.
- Что это? - хрипло спросил он.
Я пожал плечами, засовывая пачку, поглубже, в карман.
Веде, не проронив больше ни слова, пошатываясь, направился в ванную комнату. Я не зная, что делать и как поступить бестолково торчал посреди кухни. Сигарета в моих руках почти догорела, с сожалением посмотрев на нее, сделал последнюю затяжку и затушил в раковине.
- Я, конечно, знал про курение и сигареты - Игорь появился на пороге кухни. Его лицо все еще сохраняло зеленовато пепельный оттенок - но попробовал первый раз, и думаю, что последний.
А, что в вашем мире не курят? - спросил я, просто, что бы, не молчать.
- Нет, еще в середине прошлого века, двадцать первого. Табак был причислен к наркотикам и запрещен повсеместно. Я имею в виду во всем мире.
- Ну, прямо так, взяли, запретили и все в одночасье, послушно, бросили курить - саркастически проговорил я, подозрительно, посмотрев в глаза Игоря Веде.
- Нет, конечно - не обращая внимания на мой тон, продолжал Игорь. Так уж сложилось, что население, в основном больших мегаполисов, было подготовлено к этому. Не малую роль съиграла антиреклама табака, проводимая на протяжении почти двадцати лет. И закон был принят. Первое время были и демонстрации, кстати, не очень многочисленные, и даже жертвы. Но в последующие сто лет путем уголовного наказания и общественного порицания в средствах массовой информации эта привычка была полностью, я так думаю, искоренена.
- Хочется верить, как говорится, свежо придание, но верится с трудом - недоверчиво и ворчливо пробормотал я.
На что Веде в свою очередь пожал плечами.
- Хочешь, верь, хочешь не верь, но так будет - ответил он, спокойно.
Спохватившись, Игорь посмотрел на часы, и прошагал к вешалке.
- Мне срочно надо уйти, буду скоро. А ты отдыхай. Только прошу, на улицу не выходи - сказал он, натягивая куртку.
Я, согласно, кивнул головой.
Оставшись в одиночестве, я некоторое время шагал из угла в угол по комнате осмысливая рассказ Игоря Веде, и стараясь понять себя , свое отношение к услышанному и к хозяину квартиры, затем заглянул на кухню. Надо бы помыть посуду, посетила меня крамольная мысль, которую я тут же отогнал. Зашел в ванную, прогулялся до окна в коридоре и, в конце концов, оказался на чудо-диване. Диван сначала превратился, с тем же мягким шипением, в кресло, затем, по мере того как я расслабленно вытягивался на нем и в уютную кровать. И незаметно для себя уснул.
Саша, вставай, завтрак остывает, и в школу опоздаешь - звучал в голове голос мамы.
- Ага, сейчас - ворчал я, лениво переворачиваясь на другой бок, не торопясь просыпаться.
- Вставай быстро, мне на работу надо.
Голос звучал так явственно и требовательно, что в следующую секунду я уже сидел на кровати и таращился по сторонам. Где это я, где мама? Немного придя в себя, потряс головой, отбрасывая остатки сна и вспоминая события последних суток. Слава богу, ничего не забыл. Потерев лицо ладонями, еще раз встряхнулся, окончательно приходя в себя.
Из кухни доносился звук льющейся воды и звон посуды. Запах, готовящейся пищи, окончательно прогнал сонно ленное состояние, пробудив во мне, недюжинные, жажду и интерес к жизни. Потянувшись до хруста, я поднялся, поправляя мятую одежду. Что ж это я пижаму-то дома забыл, бормотал я вполголоса, проводя ревизию своему "парадно выходному мундиру".
- Ну, ты и спать.
От громкого и бодрого голоса и от неожиданности я вздрогнул, поднял глаза. В дверях кухни стоял Игорь.
- У-ф, напугал, доброе утро.
- Доброе, иди, умывайся, я тебя жду.
На столе стояли горячие и парящие сосиски, заполняя пространство квартиры дурманящим запахом, масло, нарезанный хлеб и две чашки дымящегося кофе. Стало как-то не по себе за радушное гостеприимство Игоря и за себя. За свою вчерашнюю лень, это я о немытой посуде, за занятый на всю ночь диван, за свое, хоть и вынужденное нахлебничество. Но по мере того как наполнялся мой желудок это чувство постепенно притуплялось, пока не превратилось в такую маленькую чувствинку где-то глубоко, в глубинах моего насыщающегося сознания. Веде как и вчера завтракал молча, глядя себе в тарелку.
Отодвинув недопитую чашку кофе, Игорь распрямил спину на стуле и серьезно посмотрел мне в глаза. От этого взгляда опять стало не по себе, но я выдержал, не отвел и не спрятал свой.
- Теперь о деле - начал он - у вас впереди ровно год и один день, потом, вы вернетесь домой и все забудете.
- Интересно, я уже ВЫ, а совсем недавно был просто ТЫ, прогрессивный рост на лицо - вставил я свои "пять копеек".
- Я имел в виду, тебя и твою дочь - улыбаясь, пояснил Игорь.
- А причем здесь моя дочь - начал, было, я.
Но Игорь поднял ладонь. Лицо его снова стало серьезным. Я умолк.
- Это у вас, наверное, семейное, приносить хлопоты и беспокойство окружающим вас людям.
В голосе Веде небыло строгости или раздражения. Лицо оставалось серьезным, но в глазах прыгали веселые чертики. На этот раз я промолчал, ожидая продолжения.
После непродолжительной паузы, не дождавшись от меня очередной "шпильки" Веде
