— Я справлюсь с вами без всякой армии, — процедила она, — если вы еще раз тронете хоть кого-то из моих людей.
Советник Трапп, ослепший от ярости и боли, двинулся на неё.
Гиацинта достала из рукавов стилеты.
Дверь распахнулась, и влетел Розвелл. Одним взглядом оценил происходящее.
— Новая война? — спросил сам себя.
Дома Гиацинта молча прошла в столовую и налила себе целый стакан бренди.
Ох, Питер!
— Вы бы не пили в одиночку, — сказал удрученный Белс и налил себе тоже.
— А, вы еще здесь. Не боитесь за свою жизнь?
Из ниоткуда появилась Эухения, высыпала из своего фартука яблоки.
На закуску, наверное.
Розвелл, который привез Гиацинту домой, закончил с обходом дома и тоже присоединился к ним. На его руках спала Катарина.
— Нам надо увезти от вас ребенка, — задумчиво протянул он. — Рядом с вами сейчас слишком опасно.
Гиацинта безразлично пожала плечами. Одним врагом меньше, одним больше.
Все равно они никогда не закончатся.
— С другой стороны — я обеспечу этому дому такую безопасность, что ни один комар сюда не проскочит. Что думаете, Эухения?
Старуха забрала у него Катарину и понесла её наверх.
— Значит, девчонка остается при вас.
Гиацинта молча налила себе еще.
— Какое опасное, все-таки, место королевский дворец, — вздохнул Розвелл. — А ведь это я должен отвечать за порядок в нем!
Он достал стакан и наполнил его бренди.
— Да не расстраивайтесь вы так, — опустошив его залпом, попытался он утешить Гиацинту, — Свон был старым солдатом, и не так уж сильно дорожил своей жизнью. Знал, на что шел.
— Идите к черту, Адам. Где шляется генерал?
— Занимается вашими делами, дорогая. Всё будет в порядке, не бойтесь.
— Бояться? — Гиацинта подняла на него сухие глаза. — Да я в ярости.
Они так и пили, час или три, или всю ночь, но кто-то пронзительно свистнул на улице, Розвелл встрепенулся и выбежал вон. Он вернулся спустя десять минут, бледный до зелени.
— Гиацинта, — произнес тихо, — прибыл командор Ганг.
— Кто?
— Бертрам Ганг, начальник городской тюрьмы. Он обвиняет вас в убийстве советника Траппа.
— Что?
— Он скончался полчаса назад от яда.
45
Три мысли тремя стрелами одновременно пронзили Гиацинту.
Она убила отца Бенедикта.
Нита Бронкс все-таки налила ей яда.
Бертрам Ганг был отцом Маргариты Трапп.
Розвелл схватил её за руку и потянул к черному выходу.
— Белс, — велел он, — уведите горгону в какое-нибудь спокойное место.
Гиацинта не двинулась с места.
— Я не собираюсь бежать, — решилась она.
— Вы пьяны, — с отчаянием воскликнул Розвелл. — Да Трапп меня убьет, если я отдам вас Гангу! Вы хоть представляете, какую жизнь он вам организует в тюрьме?
Она стиснула его руки.
— Я ничего не боюсь. И собираюсь избавиться хотя бы от одного из Бронксов, — глядя ему прямо в глаза, сказала Гиацинта твердо. — Адам, ну я прошу вас.
Розвелл медленно кивнул.
— Ваше имя?
— Гиацинта Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс.
— Вы знаете, в чем вас обвиняют?
— Нет.
— В умышленном убийстве советника Траппа.
— Кто выдвигает обвинение?
— Советник Трапп назвал вас как своего убийцу перед смертью.
— Понятно.
— Вы признаете свою вину?
— Нет.
— Расскажите, что произошло.
— На приеме у короля был убит мой охранник, капитан Свон. Нита Бронкс отвела меня в комнату отдыха и протянула стакан с водой. Я уронила его.
— Вы подозревали, что в стакане яд?
— Нет, конечно. Нита Бронкс — моя семья, я не жду опасности от семьи. Просто рука дрогнула.
— Что было дальше?
— Советник Трапп зашел выразить свои соболезнования.
— Какие у вас были с ним отношения?
— Прекрасные. Он был великим человеком.
— Советник Трапп сказал, что вы бросили в него осколком стекла.
— Он сказал, как именно это произошло?
— Вы метнули в него осколок, сидя на диване. Он стоял возле двери.
— Помилуйте, в таком случае между нами было бы несколько метров. Как, по-вашему, такое возможно? Вы позволите следственный эксперимент? Я встану вот сюда. Примерно такое расстояние разделяло нас с советником Траппом. Вы можете бросить в меня… ну вот хотя бы этой линейкой так, чтобы попасть в мое лицо?
— Это неуместно, госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс.
— Ничего-ничего, бросайте. Видите? Вы даже не коснулись меня!
— Как стекло попало на лицо советника Траппа?
— Я была сильно взволнована и машинально стала собирать осколки с пола. Советник Трапп пытался мне помочь, но случайно порезался.
— Кто может это подтвердить?
— Адам Розвелл. Он пришел, чтобы отвезти меня домой.
— Для чего советнику Траппу понадобилось вас обвинять?
— Возможно, яд запутал его сознание?
— Ваше имя?
— Адам Розвелл, начальник королевской охраны.
— Вы можете рассказать, что произошло в тот вечер?
— На приеме был убит капитан Свон. Я заметил, как Нита Бронкс увела госпожу Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс в комнату отдыха. Совсем скоро туда вошел советник Трапп, а Нита вышла. Я присоединился к ним через две минуты.
— Вы уверены, что так быстро?
— Я человек военный, с пунктуальностью у меня все в порядке.
— Что вы увидели, когда вошли в комнату отдыха?
— Госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс присела возле дивана и собирала осколки. У неё дрожали руки, и советник Трапп поспешил ей на помощь. Но неловко порезался.
— Вы можете продемонстрировать, как именно это произошло?
— Конечно. Я открыл дверь, советник Трапп резко повернул голову и задел щекой осколок, который держал в руке. Вот так.
— Почему такая знатная дама, как госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс, сама собирала осколки, а не вызвала служанку?
— Женщины по-разному реагируют на убийства. Кто-то падает в обморок, кто-то рыдает, а кто-то убирается. Но я хочу заметить, что если бы Гиацинта подозревала, что в стакане яд, она бы в жизни не стала хвататься за осколки голыми руками.
— Ваше имя?
— Нита Бронкс.
— Это вы подали стакан с водой госпоже Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс?
— Да, но она его разбила.
— Вы сами видели, как стакан упал и разбился?
— Да.
— Как по-вашему, это было нарочно?
— Мне показалось, что да. Но, возможно, она случайно уронила стакан.
— Что вы добавили в воду?
— Успокоительное. Гиацинта была сильно расстроена смертью капитана Свона.
— Вы всегда носите с собой успокоительное?
— Разумеется, нет. Когда Гиацинта упала на колени возле капитана, мне дал пузырек мой отец.
— Ваш отец? Арнольд Бронкс?
— Именно. Он попросил отвезти Гиацинту в комнату отдыха и дать ей воды с настоем валерианы.
— Вы знали, что помимо валерианы, в настое была большая порция мышьяка?
Молчание.
— Госпожа Бронкс?
Молчание.
— Госпожа Бронкс, вы понимаете, что только что обвинили своего отца в попытке отравления госпожи Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс?
Молчание.
— И что, согласно вашим показаниям, именно Арнольд Бронкс виновен в смерти советника Траппа?
Молчание.
— Ваше имя?
— Арнольд Бронкс.
— Это вы дали пузырек своей дочери, Ните Бронкс, чтобы она добавила его содержимое в воду госпожи Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс?
— Да.
— Что было в этом пузырьке?
— Настой валерианы.
— И мышьяк.
— Не говорите глупостей. Я уверен, что мышьяк добавила в стакан сама Гиацинта.
— Стакан разбился на глазах вашей дочери. Если мышьяк был добавлен не вами, значит, это сделала Нита Бронкс. Вы обвиняете свою дочь?
— Разумеется, нет. Это… это сделал аптекарь!
— Аптекарь продал вам яд вместо успокоительного?
— Да-да, точно.
— Адрес и имя аптекаря?
— Понятия не имею. Вы же не думаете, что я сам себя утруждаю себя такими мелочами? Покупку совершал кто-то из моих слуг.
— Кто именно?
— Ваше имя?
— Антуан Верд, я служу дому Бронксов, несколько недель назад вернулся с войны после ранения.
— Вы
