увеличится на четверть, и я буду изобличен'.
Он успокоился, только укоротив свою палку как раз на столько, на сколько она должна была вырасти.
'Мари Октябрь'
Дознание, построенное на манипуляции, использующей страх разоблачения, оказалось успешным также и в сюжете из истории французского Сопротивления.
Неизвестный предатель выдал нацистам членов этого патриотического движения.
Уцелевшие собрались, чтобы выяснить, кто же все-таки из них предатель. Каждый приводил доказательства своей честности. И Мари (главная героиня фильма 'Мари Октябрь') объявила собравшимся в комнате бывшим подпольщикам, что ей удалось разыскать гестаповца, который присутствовал на том самом допросе, когда один из них не выдержал пыток и выдал остальных. Он сейчас внизу и по ее сигналу поднимется по лестнице. 'Может быть, предатель все же сознается сам?' — спросила напоследок у своих товарищей героиня фильма. Но никто не проронил ни звука. Тогда Мари подошла к дверям, раскрыла их и трижды хлопнула в ладоши.
И вот послышался тяжелый грохот сапог поднимающегося по ступеням человека. Его шаги были гулки и страшны. Они — неотвратимы. Они — возмездие.
И тут один из бывших подпольщиков, больше не в силах владеть собой, вскочил с места и бросился вон из помещения. Предатель сам выдал себя.
Прием, использованный Мари Октябрь, был донельзя прост. Никакого «гестаповца», конечно же, не было. Она просто попросила кого-то из знакомых потопать на лестнице.
Пожар, которого не было
История сохранила еще один интересный для нашей темы сюжет, касающийся уже упоминавшихся Праксителя и гетеры Фрины. Скульптор в качестве оплаты за любовные услуги предложил ей взять прекраснейшую из находящихся в его мастерской статуй.
Фрина вскрикнула от радости при этом предложении, но после краткого размышления сказала:
— Прекраснейшую из статуй?.. А которая из них самая прекрасная?
— Это меня не касается, — возразил, смеясь, Праксителъ. — Я тебе сказал — выбирай
— Но я ничего в этом не смыслю.
— Тем хуже для тебя.
Фрина обвела взглядом мастерскую, наполненную мрамором и бронзой.
— Ну?.. — спросил он.
— Я беру твое слово, — ответила молодая женщина. — Я имею право взять отсюда статую. Мне этого достаточно, я в другое время воспользуюсь моим правом.
— Хорошо.
Несколько дней спустя Пракситель ужинал у своей любовницы. Во время трапезы быстро вошел невольник, исполнявший роль, заданную ему Фриной.
— Что случилось? — спросила Фрина.
— У Праксителя, в его мастерской, пожар, — ответил слуга.
— В моей мастерской! — вскричал Пракситель, вскочив со своего места. — Я погиб, если пламя уничтожит моего Сатира или Купидона.
И он бросился вон.
Но Фрина, удерживая его, сказала с лукавой усмешкой:
— Дорогой мой, успокойся: пламя не уничтожит ни Сатира, ни Купидона, оно даже не коснулось твоей мастерской, все это пустяки. Я хотела узнать только, какой из статуй ты отдаешь предпочтение. Теперь я знаю. С твоего позволения, я возьму Купидона.
Пракситель закусил губы, но хитрость оказалась так остроумна, что сердиться было невозможно.
Фрина получила Купидона, которого через несколько лет подарила своему родному городу.
Восточные деспоты
Как видим, манипуляции, построенные на страхе, пришли к нам из глубины веков.
История свидетельствует, что многие правители культивировали чувство страха, чтобы управлять людьми. Неслыханными (даже для своего времени) жестокостями Тимур (Тамерлан) держал в страхе и повиновении не только свое окружение и народ, но многие покоренные им народы (об этом подробно рассказано в нашей книге [32]).
Древние рукописи донесли такой созвучный нашей теме эпизод.
Тахмаси Кули-хан ужинал с одним из своих любимцев. Ему подали блюдо с какими-то новыми овощами. 'Нет ничего лучше и здоровее этого блюда', — сказал государь. 'Нет ничего лучше и здоровее', — сказал царедворец. После обеда Кули-хан почувствовал себя плохо и не мог уснуть. 'Нет ничего, — сказал он, встав утром, — хуже и вреднее этих овощей'. 'Нет ничего хуже и вреднее', — сказал царедворец. 'Но ведь вчера ты не думал этого, — заметил государь. — Что заставило тебя изменить свой взгляд?' 'Испытываемое мною уважение и страх, — возразил любимец. — Я могу безнаказанно хулить это блюдо: я — раб твоего высочества, но не раб этих овощей'.
Будучи уличен во лживости своих высказываний, царедворец ловко выходит из положения. Нарочитая демонстрация страха перед повелителем является защитной манипуляцией царедворца: подчеркивая, что безопасность его целиком зависит от расположения государя, он тем самым подыгрывает его самодовольству и упоению властью.
Как иногда «читали» мысли
Потребность подчиненных в собственной безопасности позволяет диктаторам легко 'угадывать их желания'.
Во времена Сталина существовала практика приглашать выдающихся артистов выступить перед вождем и его ближайшим окружением. Выслушав выступление Козловского, слушатели стали спорить, что заказать спеть еще. Их прервал Сталин:
— Что же вы, товарищи, нельзя так. Надо попросить артиста исполнить то, что ему хочется. А хочется товарищу Козловскому исполнить 'Я помню чудное мгновенье'.
Комментарии излишни.
Суд царя Соломона…
Потребность в безопасности заставляет выбирать из двух зол меньшее. На этом строится множество манипуляций.
Первое описание подобной манипуляции находим в Ветхом Завете, где описан суд царя Соломона:
'И сказала одна женщина: о, господин мой! я и эта женщина живем в одном доме; и я родила при ней в этом доме. На третий день после того, как я родила, родила и эта женщина; и были мы вместе, и в доме никого постороннего с нами не было; только мы две были в доме. И умер сын этой женщины ночью; ибо она заспала его. И встала она ночью, и взяла сына моего от меня, когда я, раба твоя, спала, и положила его к своей груди, а своего мертвого сына положила к моей груди. Утром я встала, чтобы покормить сына моего, и вот, он был мертвый; а когда я всмотрелась в него утром, то это был не мой сын,
