Александер, отец-основатель психосоматического направления в современной медицине, говорит, что вселенная ребенка сосредоточена на питании, и наиболее сильные эмоции, неудовольствие и удовлетворение, начинают ассоциироваться с различными аспектами этой функции.
Страх голода с его точки зрения является ядром чувства небезопасности (страха перед будущим). В ранний период жизни ни одна физиологическая функция не играет столь важной роли в эмоциональной экономике организма, как прием пищи.
Ребенок испытывает первое облегчение от физического страдания во время кормления, поэтому насыщение становится тесно связанным с чувством благополучия и безопасности. Для ребенка быть накормленным равносильно тому, чтобы быть любимым. На этом эмоциональном уравнении, в сущности, основано чувство безопасности, ассоциирующееся с насыщением.
Например, многие дети достаточно часто реагируют повышенным аппетитом на появление в семье нового ребенка. Они как бы «закусывают горькую пилюлю», которую им преподнесли родители. Для него второй ребенок является коварным «захватчиком из капусты», который лишил его материнской любви. А это очень опасно — без матери в этом мире не выжить. Вот и борется он с этим захватчиком иной раз всю жизнь.
И во многих случаях уже взрослые люди начинают использовать еду для ослабления той или иной неудовлетворенной потребности. Нервная привычка курить или жевать в состоянии неопределенного или нетерпеливого ожидания направлена как раз на это.
Во время кормления грудью ребенок ощущает первое утешение телесного неблагополучия. Кожный контакт с теплым, мягким материнским телом при питании дарит младенцу ощущение того, что он любим. Если же мать игнорирует его, мало уделяет ему своего времени и внимания, то для него это является сигналом опасности. И если кормящее поведение матери было в чем — либо неадекватно, это может отразиться во взрослом состоянии в тех или иных нарушениях пищевого поведения.
'Человек имеет два мотива своего поведения: один настоящий и другой, который красиво звучит.'
Неудовлетворенное стремление младенца к питающей и защищающей матери ведет к внутреннему беспокойству, проявляющемуся в судорожном плаче, приступах ярости, нарушениях сна и пищеварения. В переживаниях младенца остаются нераздельными чувства сытости, защищенности и желание быть любимым.
Что может привести во взрослом состоянии к жадности, зависти, ревности и желанию накапливать. В том числе и жир. И чем сильнее были проблемы с обладанием пищей у ребенка, тем в большей степени развиваются эти желания.
Если ребенку становится одиноко и тоскливо, он, естественно, начинает плакать. Он чувствует, что это единственное и сильнодействующее оружие в его руках, при помощи которого он может влиять на родителей. Понятно, что они тут же обращают на него внимание. Но тревожные или же невнимательные родители на любое выражение ребенком какой-либо потребности, обычно реагируют предложением еды (авось, успокоится и не будет отвлекать от дел!)
Таким образом, закармливание ребенка является симптомом: мать может делать это для того, чтобы компенсировать свою эмоциональную отчужденность от него, равнодушие и внутреннее неприятие ребенка. А внеочередное или же обильное кормление является для нее ФАКТОМ заботы, позволяющим не мучаться от угрызений совести.
Во взрослом состоянии, если человек будет испытывать депрессию или же страх перед одиночеством и чувство пустоты, это может стать причиной, вызывающей приступ обжорства. Многие люди с детства запомнили, что при болезни или же боли родители давали им «болеутоляющее» — конфетку.
И когда человеку станет «больно», он может вернуться к проверенным методам преодоления этой боли — приему пищи. И, в конце концов, в бессознательном ребенка может закрепиться положение, что если ему плохо, то надо поесть — на бессознательном уровне он начнет чувствовать себя так, как будто он уже не один — ведь его родители «кормят».
Наиболее ярким подтверждением психологического характера пищевого поведения являются нервная анорексия. При ней девушке почему-то втемяшивается, что она толста до безобразия (при этом размер ее может быть чуть ли не 42-м).
И она начинает резко ограничивать количество пищи и, в конце концов, становится похожей на узника Бухенвальда. Мне приходилось несколько раз лечить подобные проблемы и у девушек и у парней. И я убедился, что они чаще всего связаны с сексуальным взрослением этих детей.
'Гигиена учит, как быть цепной собакой собственного здоровья.'
Девушки, у которых появляется анорексия, оказываются психологически не готовыми к своей зрелости. Так получилось в процессе их развития, что они боятся взрослой жизни и тех требований, которые она предъявляет людям. И к признакам полового созревания (менструации и рост молочных желез) у них развивается резко отрицательное отношение. Эту подготовку к выполнению женской роли они считают чуждой и чрезмерной для себя.
Анорексия помогает им уйти от выполнения этой роли. Из-за истощения месячный цикл прекращается, весь жир, который делает женщину гладкой, красивой и желанной мужчинами, исчезает. И девушка через это задерживается в подростковом периоде, где не надо нести почти никакой взрослой ответственности и выполнять взрослые роли.
Еще более ярко психологический характер проблем с пищевым поведением проявляется при булимии. Она чаще всего бывает у женщин, хотя я лечил двоих парней с этой проблемой. И часто сочетается с
