народе Тишайшим за свой добродушный характер, остался один. Тронную залу освещали косые лучи заходящего солнца. Во дворце было тихо.
Царь пребывал в тяжелых раздумьях. С Украины пришло известие: в казацкой среде объявился новый человек, некто Богдан Хмельницкий. Запорожцы избрали его гетманом. Хмельницкий бросил вызов Речи Посполитой и обратил взор к Москве.
Алексей Михайлович понимал: Украина оказалась зажатой между Крымским ханством и Польшей. Что оставалось гетману? Искать нового союзника. Так он и сделал. Стало быть, неглупый этот новый гетман.
А что еще? Царь хотел знать больше, кто такой этот Богдан? Сказывают, он православный, русского роду-племени шляхтич, служивший в польской пограничной страже. Местный староста-католик, невзлюбивший Богдана, якобы засек насмерть десятилетнего сына Хмельницкого.
Хмельницкий бежал в Запорожскую Сечь и поднял казаков. «Хватит нам терпеть ляхов, — призывал он. — Защитим церковь православную и Русскую землю».
Добрые слова сказывал гетман…Коли сказывал?. Ибо были и другие сведения. Передавали царю, будто отец нового гетмана Украины еврей Берко, мясник из Хмельника, что в Подолии. Сам Богдан был пленником крымских татар. А те тайно обратили его в «бусурманскую» веру и заслали в Украину.
Но тогда как понимать послов Хмельницкого? Царь помнил все слово в слово, сказанное доверенными людьми гетмана: «Чтобы великий государь их пожаловал, для православные христианские веры велел гетмана со всем войском запорожским принять под свою государеву высокую руку».
Нет ли тут подвоха? Можно ли доверять Хмельницкому? Поддержит ли нового гетмана рада в его стремлении воссоединиться с Россией?
Царь не мог ошибиться. Слишком дорого это могло стоить Москве, окажись Хмельницкий авантюристом.
Сегодня, через триста с лишним лет, страдания Алексея Михайловича Тишайшего нашему современнику могут показаться странными. Теперь мы знаем все — и про Переяславскую раду, и про «великий союз двух славянских народов», и про памятник гетману Хмельницкому, давно ставший для нас символом Киева.
Многое понятно и очевидно. Но три сотни лет назад царя российского посещали большие сомнения. И были они от «незнания великого».
Царь Алексей Михайлович осознавал это. И потому послал на Украину лицо особо доверенное, друга детства Артамона Матвеева. Его миссия выходила далеко за рамки дипломатической практики.
8—9 января 1654 года в Переяславле состоялась казацкая рада, на которой было провозглашено воссоединение Украины с Россией. А уже через день после торжеств Артамон Матвеев, принимавший участие в съезде рады, отправился с докладом к царю.
Только объективная информация, собранная посольством Матвеева, помогла сделать правильный политический выбор.
Однако это был единичный случай. В те годы информация о событиях за рубежом отсутствовала, а если и поступала в Москву, то с большим опозданием. Посольский приказ выпускал рукописный бюллетень «Куранты» тиражом в 20 экземпляров. Источником для бюллетеня служили немецкие, польские голландские газеты, послания из-за границы.
Своих, истинных, объективных источников информации за рубежом Российское государство еще не имело. Хотя глубокое осознание необходимости создания такой системы пришло уже к царю Алексею Михайловичу.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения российского государя, стали, по существу, провалы посольских миссий стольника Чемоданова в Италию и царского посланника Потемкина в Испанию.
Чемоданов вез верительные грамоты герцогу Франциску. Каково же было изумление стольника, когда, прибыв в столицу Италии, он узнал, что герцог имел уже третьего преемника.
Нечто подобное случилось и с Потемкиным. Оказалось, ко времени его прибытия в Испанию король Филипп IV уже два года как был похоронен.
Надо отдать должное государю Алексею Михайловичу. Он не только понял необходимость преобразований в делах разведки и дипломатии, которые стали основой для добывания достоверных сведений, но и многое сделал для укрепления и активизации деятельности этой государственной системы.
На 1654 год приходится время основания Приказа тайных дел, что, думается, было не случайно. Произошло крупнейшее историческое событие, о котором мы уже говорили, — воссоединение Украины с Россией. В Москве понимали: Речь Посполитая, столько лет державшая Украину в вассалах, просто так не откажется от своих притязаний. Была острая необходимость иметь полное представление о планах и устремлениях этого западного соседа.
Итог работы дипломатии и разведки известен: Андрусовский договор 1667 года, по которому Россия вернула свои исконные территории — Смоленск, Черниговское воеводство, Сиверские земли, получила тринадцать лет перемирия с Польшей и право управлять Киевом. Хотя окончательную точку в истории воссоединения Украины с Россией поставила лишь Полтавская битва. Андрусовский договор был ценен не только земельными обретениями, но и крупным дипломатическим выигрышем: удалось надолго вбить клин между врагами России — Речью Посполитой и Крымским ханством.
Были у первых русских дипломатов и разведчиков и другие направления, иные страны, где им приходилось впервые утверждать себя. В Большой советской энциклопедии так характеризуется этот период: «При Алексее Михайловиче Россия вступила в дипломатические отношения со всем Западом».
А как же дела разведывательные? Сегодня с определенностью можно сказать, что в Приказе тайных дел были сосредоточены функции нескольких нынешних спецслужб — разведывательной, контрразведывательной, охраны первых лиц государства. Эти службы известны давно и родились задолго до царствования Тишайшего, однако на службу стране, на охрану государственной безопасности, выражаясь современным языком, поставил их именно Алексей Михайлович.
У царя в Приказе тайных дел была своя шифровальная служба. А начало этой службе, кстати говоря, положил отец первого царя из династии Романовых патриарх Филарет. Он написал «для своих государевых и посольских тайных дел склад тайным письмом».
Приказом тайных дел руководил дьяк, которого часто именовали дьяком «в государевом имени». Это означало, что он имел право подписывать указы, исходящие «из его, великого государя, царских палат за его, государскими, тремя красными печатями».
Царь Алексей Михайлович и дьяк «в государевом имени» чаще всего отдавали приказания в устной форме. Если же указ был письменный, его мог прочесть только тот, кому он адресован. После прочтения документ возвращался курьеру. Если же послание по каким-то причинам не вручалось адресату, бумага возвращалась лично царю или руководителю приказа. «Прочетчи, пришли назад с тем же, запечатав лист», — писал царь в одном из своих посланий.
О выполнении задания посланцы докладывали лично царю устно или письменно. Но на бумаге никогда не излагалась суть поручения. Писали коротко: «Что по твоему, великого государя, указу задано мне, холопу твоему, учинить, и то, государь, учинено».
Особо важные послания доставляли только подьячие Приказа тайных дел. Нередко они скрывали свое место службы, выдавая себя за другого.
Письма из зарубежных стран, как правило, шифровали. Чаще всего ключ к шифру не записывали, а заучивали наизусть. Эти письма называли «литореей» (от латинского слова «литера» — «буква»). В литорее переставляли буквы. Иногда фразы писали в обратном порядке (и такое послание именовали «затейным»), порою буквы просто не дописывали.
Царь Михаил Федорович так наказывал своему послу в Швеции Дмитрию Францбекову: «…О наших тайных делах и наших тайных вестях проведает и ему обо всем писати ко государу царю и великому князе Михаилу Федоровичу всея Руси к Москве по сему государеву тайну наказа закрытым письмом».
Для пущей секретности шифром писались даже инструкции подьячим тайного приказа, выезжавшим за границу. Иными словами, тайна послания «секретилась» дважды, либо подьячие не имели доступа к шифру письма, которое им предстояло доставить.
Время заставляло искать новые формы сохранения и передачи тайных депеш. Посланник Петра I в
