возвращения полицейских, отправились по домам. Криста и Лейф обещали заехать к Линдси домой и рассказать ее родителям о том, что произошло с их дочерью, и сообщить, что теперь, когда настоящий убийца найден, Руди скоро выпустят из тюрьмы.
Стивен был мертв, дело об убийствах на Ковент-Гарден было наконец раскрыто.
Саймон Бил, как стало известно на следующее утро, был жив. Когда Линдси вернулась домой, чтобы принять ванну и переодеться, ее ждало письмо от мистера Била. В нем Бил сообщал, что Стивен подслушал его разговор с Тором. Опасаясь за свою жизнь, Бил поспешно уехал из городского дома виконта и спрятался в дальней деревне, где тот не смог бы его найти. Линдси тут же написала ответное письмо, объяснив Билу, что Стивен мертв и теперь ему опасаться некого.
Собрав показания Линдси, Тора и Била, констебль Бертрам произвел обыск в городском доме Стивена Кэмдена. Саймон Бил охотно помогал полиции и показал комод, в одном из ящиков которого Стивен хранил длинные ярко-розовые шелковые шарфы, явно не входившие в ассортимент мужской одежды. На одном из шарфов было кровавое пятно.
Сами по себе шарфы не были веской уликой, но в совокупности с открывшимися обстоятельствами являлись достаточным основанием для освобождения Руди и окончательного снятия с него всех подозрений.
Дело об убийствах на Ковент-Гарден было успешно раскрыто.
Но одна проблема все же оставалась — тяжелое состояние вороного жеребца.
Линдси опустилась на солому рядом с конем. Все те трое суток, которые прошли с ночи, когда Стивен тяжело ранил жеребца, она почти не спала.
Линдси с нежностью и сочувствием смотрела на коня, гладила его длинную шею, шептала слова утешения и ободрения, пытаясь передать ему хоть немного собственных сил и энергии. Жеребец только тихо стонал. Его бархатные карие глаза были закрыты.
— Все хорошо, мальчик, все будет хорошо, — шептала Линдси, дрожащими пальцами поглаживая его за ушами. Ее сердце разрывалось от жалости и сострадания.
Заслышав шаги, Линдси подняла голову и увидела вошедшего Тора. В его синих глазах стояли слезы, но он был рад увидеть ее рядом со своим бесценным конем.
— Ну как он?
— Не знаю. Порой мне кажется, что он…
Линдси не договорила, но было понятно, что она опасалась худшего.
В этот момент конь едва слышно фыркнул, посмотрел на Тора, поднял голову и попытался встать на ноги. Тор подбежал к стропам, осторожно подтянул канат, чтобы помочь жеребцу, и тот сумел подняться на ноги, дрожащие и слабые, как у новорожденного жеребенка.
— Он стоит! — радостно воскликнула Линдси, глядя, как Тор привязывает канат к балке, чтобы у коня была необходимая поддержка. — Как ты думаешь, теперь с ним все будет в порядке?
Не отвечая, Тор поспешил осмотреть раны жеребца и проверить зрачки.
— Ну как, ему лучше? Теперь он уже не умрет?
Лицо Тора осветила счастливая улыбка.
— Теперь он пойдет на поправку!
И, словно в подтверждение его слов, жеребец вскинул голову и тоненько заржал. Линдси расплакалась от счастья.
Тор крепко обнял ее и прижал к своей широкой груди.
— Теперь все будет хорошо, — шепнул он ей. — Ты помогла мне спасти его, дорогая. Я никогда не забуду этого.
— Просто я тоже люблю его, — пробормотала Линдси.
Тор сделал глубокий вдох, словно хотел сказать ей что-то очень важное, но так и не нашел подходящих слов. Вместо этого он взял ее за руку и вывел из конюшни на солнечный свет. Там, под синим небом, он показался Линдси таким невероятно высоким и неотразимо красивым, что у нее защемило сердце от любви и восторга.
— Я так рада за тебя, Тор, — сказала она.
Он ничего не сказал ей в ответ, только взял в ладони ее лицо, наклонился и нежно поцеловал в губы.
— Мое счастье — это ты, Линдси. Только ты и никто другой.
Его слова пролились бальзамом на ее измученное сердце.
— Пора поговорить с твоим отцом. За эти дни много всего произошло. Нам кое-что нужно обсудить… Скоро мы поженимся, и все встанет на свои места.
Линдси кивнула. Они поженятся, хотя родители и не одобрили ее выбора. Но они просто не знают Тора так, как знала его она.
— Я сегодня же пойду к твоему отцу, — продолжал Тор. — Томми присмотрит за вороным, а я схожу домой и переоденусь соответственно случаю. Встретимся у тебя дома. Я приеду к твоим родителям просить твоей руки.
— Но…
— Я хочу тебя, Линдси! — горячо перебил ее Тор. — Я устал прятаться от всех, словно мы с тобой делаем что-то плохое. Я больше не хочу скрывать свои чувства к тебе.
Она взглянула ему в глаза и тихо спросила, стараясь унять бьющееся сердце:
— Чувства? А какие у тебя чувства ко мне?
— Я люблю тебя, Линдси. Больше жизни люблю.
Наконец он нашел те слова, которые нужно было сказать!
Многодневное напряжение покинуло его, и лицо озарила широкая улыбка, от которой сердце Линдси растаяло окончательно.
— Ты умная, добрая и целеустремленная. Ты самая отважная женщина на свете. Порой ты бываешь бесконечно упрямой, но это всегда оборачивается к лучшему. Тебя послали мне боги, и я буду любить тебя вечно.
— О, Тор… — выдохнула Линдси, и по ее щекам покатились слезы. Он тут же заключил ее в объятия и стал жарко целовать. — Я люблю тебя, — бормотала она в перерывах между страстными поцелуями, — я так люблю тебя…
Однако им еще предстояло решить проблему с ее родителями. Линдси с ужасом представляла себе разговор с ними. Ей, конечно же, хотелось, чтобы родители приняли Тора в семью, но на самом деле от их решения уже ничего не зависело. Она все равно выйдет замуж за Тора. Она любит его, и он любит ее. Что еще нужно для счастья?
Тор нежно поцеловал ее в шею и тихо произнес:
— Я боялся сказать тебе о своих чувствах, но теперь хочу еще раз повторить, что люблю тебя и обещаю быть тебе достойным мужем.
Линдси посмотрела в его пронзительно-синие глаза и увидела в них не только безграничную любовь, но и решимость сдержать свое слово.
Эпилог
Весь дом был наполнен звоном бокалов, счастливым смехом и многочисленными пожеланиями всех благ. После церемонии бракосочетания в присутствии небольшого числа друзей в церкви Святой Марии родители Линдси устроили свадебный пир в своем доме.
Ее отец все еще ворчал по поводу решения дочери, но в конце концов принял ее выбор. Мать явно начинала подпадать под очарование огромного норвежца — ведь Тор был красив, любезен, заботлив и, что было совершенно очевидно, очень любил их дочь.
