И рот начинал потихоньку выдаваться вперед.
У меня на глазах Тобиас словно усыхал, делался все меньше и меньше.
Майка уже болталась на нем, штанины у щиколотки собирались складками. Тобиас съеживался. И шерсть — да—да, шерсть! — начинала стремительно лезть из кожи рук, шеи, лица. Сероватая, с черными полосами, совсем как у Дьюда.
Меня так и подмывало расхохотаться. Тобиас превращался в кота! Но я чувствовал: стоит мне засмеяться, и я уже не смогу остановиться. Никогда.
А Тобиас уже больше походил на кота, чем на человека. Голову его украсили заостренные ушки. По обеим сторонам аккуратного розового носика появились встопорщенные усы. Тобиас уже опускался на четвереньки, одежда болталась на нем, как на вешалке, он завилял хвостом. у Тобиаса был хвост!
Мне показалось, что еще чуть—чуть, и я свалюсь замертво — то ли из—за подступившего к горлу кома, то ли из—за готового разорваться от бешеных ударов сердца. Может, я все—таки еще не проснулся?
Но если это и был сон, то уж слишком убедительный.
Я стоял у себя в спальне и смотрел на серого полосатого кота, который еще две минуты назад был моим другом Тобиасом.
Глава 8
— Надеюсь, это сон, — пробормотал я. Я еще сплю.
— Ты не сnишь.
— Это ты сказал? — спросил я кота.
— Ты меня слышишь? — Голос Тобиаса показался мне удивленным, хотя «голос» — явно не под ходящее здесь слово.
— Да, — осторожно ответил я.
— Не знал, что смогу послать тебе свою мысль.
— Может, это получается, только когда ты… трансформируешься?
Я разговаривал с котом. На самом деле! А я думал, что это Тобиас рехнулся. Интересно, слышит ли он мои мысли? Я напрягся.
— Тобиас, ты меня слышишь?
— Слышу
— А раньше ты слышал, что происходит у меня в мозгу?
— Нет. Тут наверно, другой механизм. Чтобы я услышал тебя, ты должен мысленно обращаться ко мне. Эй, смотри—ка!
Тобиас неожиданно подпрыгнул и приземлился точно на испещеренный автографами знаменитостей бейсбольный мяч, лежавший в углу комнаты. Это был прыжок примерно на метр дваджать.
— Как здорово! Джейк, давай сыграем в веревочку!
— В веревочку? Да ты что?
— Это такой кайф!
Я полез в ящик стол
оставшуюся от пакета а и нашел там ленточку, оставшуюся от пакета с подарком ко Дню рождения. Честно говоря, в комнате у меня обычно царит жуткий беспорядок. Ленточка провалялась в ящике года два.
— Пойдет?
Я медленно потащил ленточку по полу в полуметре от Тобиаса. Он присел на задние лапы, а передними попытался достать ленту. Потом выгнул спину, прыгнул и схватил ленту острыми зубками. Тобиас перевернулся на спину и принялся когтями рвать свою игрушку. Стало ясно, что важнее дела сейчас для него нет.
Я попытался отнять ленту, но Тобиас не отпускал.
— Вот она! Попалась!
— Тобиас, что ты делаешь!
— Тяни быстрее! Быстрее!
— Тобиас·опомнись! Ты носишься за веревкой!
Тобиас замер и поджал хвост. На меня смотрели холодные кошачьи глаза, но я уверен, что в них мелькнуло недоумение.
— Я… Я не знаю. Такое ощущение, что я — это я, но одновременно и Дьюид. Так хочется погонятся за веревочкой! А если бы вдруг у тебя нашлось настоящая живая мышь… Вот наслаждение! Бесшумно подкрасться. Послушать, как бьется ее сердечко, как тихонько шуршит она своими лапками. Я бы терпеливо дожидался момента, а потом… рраз! Прыжок, когти выпущены…
Он и в самом деле выпустил и показал мне свои когти.
— Тобиас, думаю, мы должны кое—чему научиться. — Удивительно, как быстро я привык к мысли, что разговариваю с котом.
— Чему мы должны научиться?
— Нужно привыкнуть к тому, что ты не только Тобиас. Ты еще и кот. У тебя те же инстинкты, и тебе хочется того же, чего хотят коты.
— Да, я чувствую это: получается, что во·мне живут два разных существа. Я думаю и как человек, и как кот.
— Ты бы лучше превращался обратно.
Он кивнул. непривычное, скажу вам, дело видеть, как кот задумчиво кивает вам.
— Пожалуй, ты прав.
Обратный процесс был не менее странным, чем превращение в кота. Шерстинки постепенно исчезали, и под ними проступала нормальная кожа. На плоской кошачьей морде мало—помалу вытягивался нос. Хвост незаметно пропал, втянулся, как шнур от пылесоса.
Со смущенным видом передо мной стоял Тобиас. Он быстро натянул на себя одежду.
— Если немного потренироваться, мы научимся возвращаться прямо в штаны, — сказал он.
— Мы?
Он смущенно улыбнулся:
— Неужели до тебя еще не дошло, Джейк?
Если это могу я, значит, сумеешь и ты.
— Не думаю, Тобиас. — Я покачал головой. Непонятно с чего, но он разозлился, схватил меня за плечи и начал трясти:
— Как ты не понимаешь, Джейк? Ведь это правда. Все — правда!
Я оттолкнул его. Мне и слышать о таком не хотелось. Но Тобиас не отставал:
— Джейк, все — правда. Андалит оставил нам свой дар не просто так.
— Отлично. Вот ты им и пользуйся.
— И буду. Но нам нужен ты, Джейк. Больше, чем кто—либо другой.
— С чего вдруг?
Тобиас заколебался:
— Господи, Джейк! Какой же ты твердолобый! Я знаю, что в моих силах, а что — нет. Я не умею разрабатывать планы и командовать людьми. Я — не вожак. Ты — другое дело.
Я расхохотался:
— Никакой я тебе не вожак.
Тобиас окинул меня беспокойным взглядом: — Нет, Джейк. Ты — настоящий лидер. Только ты сможешь объединить нас и помочь нам победить контроллеров. Мы обладаем теперь удивительными способностями: мы можем красться, как кошки, у нас будет орлиное зрение, собачий нюх и скорость… ну, скажем, как у лошади. И все это нам понадобиться — если мы надеемся справится с контроллерами.
Боже, как мне не хотелось, чтобы слова Тобиаса были правдой! Что угодно, только не это.
