Сэндимена купил, кажется, еще до того, как явился в Торбу-На-Круче.
Конечно, отец в южном Уделе кое-что ему оставил, и он отправлял куда-то лучший лист. Но в конце прошлого года он начал отправлять большие грузы, и не только лист. Приближалась зима. Народ рассердился, но у него был готов ответ. Много людей, главным образом разбойников явилось в больших фургонах, некоторые увозили на юг товары, другие остались здесь. Их приходило все больше. И прежде чем мы поняли, что происходит, они были уже повсюду в Уделе, рубили деревья, копали, строили для себя бараки и дома. Вначале прыщавый платил за товары и возмещал убытки, но вскоре люди начали просто так отбирать все, что им нравилось.
Были волнения, но слабые. Старый Уилл, мэр, отправился в Торбу-На-Круче с протестом, но так и не вернулся. Разбойники схватили его и заперли в Микел Дельвинге. И он там и сейчас сидит. Вскоре после этого прыщавый объявил себя шефом шерифов или просто шефом и дела все, что хотел; и если кто-то становился «высокомерным», – так они это называют, – то следовал за Уиллом. Дела шли все хуже и хуже. Не было зелья ни для кого, кроме людей; и шеф не разрешал никому, кроме людей, пить пиво и закрыл все гостиницы; и всюду правила, так что нельзя было даже ничего спрятать, когда шли эти грабители и отбирали наше добро «для правильного распределения». Это означало, что у них есть, а у нас нет. Но с тех пор, как появился Шарки, все пошло еще хуже.
– Кто этот Шарки? – спросил Мерри. – Я слышал, как один из разбойников говорил о нем.
– Главный разбойник, наверное, – ответил Коттон. – Во время последней жатвы, в сентябре, мы впервые услышали о нем. Мы его никогда не видели, но он в Торбу-На-Круче, и он и есть настоящий шеф, я думаю. Все разбойники делают то, что он говорит, а он обычно говорит: рубить, жечь, разрушать, а теперь, похоже, и убивать. В их действиях нет никакого смысла. Они срубают деревья, оставляя их гнить, жгут дома и не строят новых.
Возьмите мельницу Сэндимена. Прыщавый снес ее, как только поселился в Торбе-На-Круче. Потом привел много людей, которые должны были построить другую, гораздо большую мельницу, со множеством колес и разных иностранных приспособлений. Только глупый тэд был доволен этим, и теперь он работает там, где отец его был хозяином, чистит колеса для этих чужеземцев. Идея прыщавого заключалась в том, чтобы молоть больше и быстрее. Но прежде чем молоть, нужно было иметь зерно для помола, а его стало не больше, а меньше. С тех пор, как явился Шарки, на мельнице вообще ничего не мелют. Там все время стучат молотки, идет дым и зловоние, и больше нет мира в хоббитоне… Всю грязь опускают в воду, а оттуда она попадает в Брендивайн. Если они собираются превратить Удел в пустыню, то идут верным путем. Не думаю, что за всем этим стоит дурак прыщавый. Это Шарки.
– Верно, – подхватил Том. – Они ведь взяли даже старую Любелию, а Лото любил свою мать, хоть больше никто ее не любил. Некоторые жители Хоббитона видели ее. Она шла вниз по аллее со своим старым зонтиком. Навстречу ей несколько разбойников с большой телегой.
– Куда это вы? – спрашивает она.
– В Торбу-На-Круче, – отвечают они.
– Зачем?
– Строить бараки для Шарки.
– А кто велел?
– Шарки, – отвечают они. – убирайся с дороги, старая перечница!
– Я покажу вам Шарки, грязное ворье! – закричала Любелия, подняла свои зонтик и набросилась на предводителя разбойников, который был вдвое выше ее ростом. Ну, они и схватили ее. Потащили в тюремные норы, и это в ее-то возрасте. Там видели и других, которых мне жаль больше, но нельзя отрицать, что она оказалась не смелее всех.
В середине этого разговора пришел Сэм со своим отцом. Почтенный старик выглядел не намного старше, но слегка оглох.
– Добрый вечер, мастер Торбинс, – сказал он. – Рад видеть вас в добром здравии. Но у меня есть на вас зуб, так сказать, если я могу говорить откровенно. Вам не следовало продавать Торбу-На-Круче. С этого и начались все неприятности. И пока вы блуждали по чужим землям, охотились за черными людьми, если мой Сэм говорит правду, хотя я не совсем его понял, они здесь перекопали Бэгшот Роу и погубили мой картофель.
– Мне очень жаль, мастер Скромби, – сказал Фродо. – Но я вернулся и постараюсь возместить вам потери.
– Лучше и сказать нельзя, – заметил старик. – Мастер Фродо Торбинс – настоящий джентльхоббит, как я всегда говорил, чего нельзя сказать о других носителях этой фамилии, прошу вашего прощения. Надеюсь, мой Сэм вел себя хорошо и вы довольны?
– Вполне доволен, мастер Скромби, – сказал Фродо. – Вы можете не поверить, но он теперь одна из известных личностей во всех землях, и о его деяниях сочиняют песни отсюда до самого моря по обоим берегам Великой Реки.
Сэм покраснел, но с благодарностью посмотрел на Фродо: глаза Рози сверкали, и она улыбалась ему.
– Трудно поверить, – сказал старик, – хотя я вижу, что он побывал в странном обществе. Что это за народ? Я не хотел бы носить на себе всякие железяки.
Семья фермера Коттона и его гости на следующее утро встали рано. Ночью ничего не было слышно, но день, несомненно, принесет новые осложнения.
– Похоже, никого из разбойников не осталось в Торбе-На-Круче, – сказал Коттон, – но банда с перекрестка дорог может нагрянуть с минуты на минуту.
После завтрака появился вестник из Тукленда. Он был в приподнятом настроении.
– Тэйн поднял всю нашу землю, – заявил он, – и во все стороны, как огонь разлетаются новости. Разбойники, сторожившие нас, бежали на юг, те, что уцелели. Тэйн пошел за ними, чтобы преградить дорогу большой банде; а мастера перегрина с отрядом он послал сюда.
Следующие новости были не такими хорошими. Мерри, отсутствовавший всю ночь, прискакал в десять часов.
– Большая банда в четырех милях отсюда, – сказал он. – Идут по дороге от перекрестка; к ним присоединились много отбившихся разбойников. Их около сотни.
– Да, эти не станут разговаривать. Они сразу начнут убивать, – сказал фермер Коттон. – Если Туки не подойдут раньше, нам лучше уйти в укрытие и стрелять оттуда и без предупреждения. Все-таки придется сражаться, мастер Фродо.
Туки пришли раньше. Вскоре показалась сотня хоббитов из Такборо и с зеленых холмов во главе с Пиппином. Теперь у Мерри было достаточно сил, чтобы справиться с грабителями. Разведчики сообщили, что разбойники держатся вместе. Они знали, что страна поднялась против них и, очевидно, решили безжалостно расправиться с восстанием в самом его центре – в Байуотере. Но среди них, по-видимому, не было предводителя, опытного в военном искусстве. Они шли без всяких предосторожностей. Мерри быстро изложил свой план.
Разбойники с топотом шли по восточной дороге; не останавливаясь, они свернули на Байуотерскую дорогу, которая на небольшом расстоянии спускалась между высокими откосами с низкими ивовыми зарослями наверху. За поворотом, примерно в одной восьмой мили от главной дороги они встретили баррикаду из старых фермерских телег, наваленных друг на друга. Это их остановило. В тот же момент они увидели, что изгороди над их головами полны хоббитов. За ними другие хоббиты громоздили друг на друга спрятанные в поле телеги, отрезая им путь назад. Сверху послышался голос.
– Итак, вы в ловушке, – сказал Мерри. – И ваши товарищи в из хоббитона поступили также, один из них мертв, остальные в плену. Бросайте оружие! Потом отступите на двадцать шагов и садитесь. Кто не послушается будет застрелен.
Но разбойников было не так легко запугать. Некоторые хотели повиноваться, но товарищи тут же вернули их. Около двух десятков их повернуло и ударило по второй баррикаде. Шестерых застрелили, остальные прорвались, убив двух хоббитов, и рассыпались по полям, направляясь к Торбе-На-Круче. Еще двоих застрелили во время бегства. Мерри громко затрубил в рог, и на расстоянии послышался ответ.
– Они не уйдут далеко, – сказал Пиппин. – Теперь по всей стране наши охотники.
В ловушке оставалось около восьмидесяти человек. Они пытались взобраться на баррикаду или на
