капризности и т.д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношениях Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение' (там же, с. 346). За вязью таких слов, как 'слишком груб', 'терпим', 'лоялен', 'ничтожная мелочь' (превращающаяся в мелочь, 'которая может получить решающее значение') и т.п., проглядывает у Ленина в конце концов однозначный эталон принадлежности к 'когорте', и таким эталоном в данном конкретном случае выступает Троцкий, которого, как известно, сам Ленин называл 'проституткой'. До поры до времени как Сталин, так и его противники внутри партии, не были заинтересованы в том, чтобы раскрывать свою принадлежность к противоположным категориям параллельного мира. Грубый партийный жаргон, о котором упоминает в своей записке Ленин, указывает лишь на общий признак этого мира. Его же фундаментальные внутренние противоречия были раскрыты позже. И теперь мы можем судить о них благодаря публикации таких документов эпохи, как 'Красная симфония' И. Ландовского.
Седьмого апреля 1989 г. в газете 'Правда' была помещена статья 'Коминтерн: время испытаний'. Среди представителей международного коммунистического движения, обвинявшихся во второй половине 30-х в контрреволюционной деятельности и шпионаже, статья упоминает имя 'Г.Раковского, которого сам Сталин 'называл английским шпионом'. Судьба Раковского необычна. Его судили по делу троцкистов в 1938 г. вместе с Бухариным, Рыковым, Ягодой, Караханом, доктором Левиным и другими, но сохранили жизнь за какие-то важные показания. 'Красная симфония' (см. ж. 'Молодая гвардия', 1992 г., No 3-4) и раскрывает как раз содержание этих показаний. Раковский давал их агенту НКВД Габриелю (Рене Дувалю) в присутствии медика И. Ландовского. Ландовский же, делавший распечатку машинной записи допроса и перевод ее с французского языка на русский, смог сохранить у себя копию столь важного документа. А адресован он был непосредственно Сталину. В 'Красной симфонии' вскрывается тайна беззакония мировой закулисы, и не приходится сомневаться, что подобного рода документы помогали Сталину корректировать свои действия по укреплению государственной безопасности.
Неожиданным откровением для читателя 'Красной симфонии' является раскрытие того факта, что пролетарский Интернационал никогда не был антиподом финансового Интернационала. Раковский засвидетельствовал их единство, при котором обе организации выступали двумя сторонами единой скрытно действующей системы.
Под этим углом зрения просматривался целостный комплекс взаимосвязанных вопросов и среди них следующие:
1) связь между коммунистами-интернационалистами и финансистамикосмополитами;
2) лояльное отношение Маркса к финансово-ростовщическому капиталу;
3) роль масонства в февральской и октябрьской революциях;
4) революция и конспирация;
5) тайные источники финансирования революции в России;
6) еврейская организация 'Бунд' и ее участие в российской революции;
7) планы троцкистской партийной оппозиции в СССР;
8) ставка мирового финансового капитала на Гитлера и денежные вливания в его фашистскую организацию;
1) эзотеризм марксизма;
2) деньги вместо Бога;
3) планы превращения национального коммунизма сталинского типа в 'чистый', 'объективный' коммунизм иллюминатов;
4) планы полного уничтожения православного христианства.
При разъяснении п. 11 Раковский задает следователю вопрос, который, после всего сказанного им, приобретает риторическое значение: 'Не видно ли вам уже это? .. В Москве - коммунизм; в Нью-Йорке - капитализм. Все равно как тезис и антитезис. Анализируйте и то, и другое. Москва: коммунизм субъективный, а капитализм - объективный - государственный капитализм. Нью-Йорк: капитализм субъективный, а коммунизм объективный. Синтез персональный, истина: финансовый Интернационал, капиталистическо- коммунистический'. Все это он обозначает одним словом в кавычках: 'Они' (МГ, 1992, е 3-4, с. 198). Ландовский, прослушавший откровения Раковского, сделал следующее искреннее признание: 'Мое мнение насчет всего слышанного не может иметь никакого значения. У меня нет достаточной подготовки, чтобы понять его универсальность и размеры. Когда Раковский коснулся самого основного в теме, то у меня было такое же ощущение, как в тот момент, когда я впервые увидел себя на экране Х-лучей. Мои пораженные глаза увидели нечто неточное, расплывчатое и темное, но реальное. Нечто вроде призрака; мне пришлось согласовать его фигуру, его движения, соотношения и действия в той степени, в какой возможно было бы об этом догадаться при помощи логических интуиций' (там же, с. 198).
'Они' - нечто вроде призрака: нечто темное, расплывчатое, но реальное. Так описывается непреднамеренный опыт постижения особой духовной реальности, имя которой - 'легион', потому что она выявляет себя во множестве земных бесов. Так прослеживается органическая связь между категорией утоловно-криминального сообщества, объединяющей 'блядей', или 'проституток', и 'легион'1.
Исторический парадокс состоит в том, что священную войну с 'легионом' возглавлял человек, действовавший по жестким правилам, предписываемым этикой 'честного вора'. Имя 'вора в законе' не должно бросать тень на величие Сталина, ибо парадоксальный характер его борьбы был порожден исторической необходимостью. Случилось так, что православно-христианская церковь в России к концу 'XIX' века утратила четкий критерий размежевания между тем, что исходит от Бога и что от дьявола. Она так и не смогла оправиться после религиозного раскола 'ХV11-го столетия.
Отдельные ее святейшие авторитеты, такие как Иоанн Кронштадтский, делали все возможное, чтобы переломить ситуацию к лучшему, но было уже поздно. Бесовские соблазны возобладали над чистым духом в верхних общественных слоях России, и переход государственной власти в руки 'легиона' стал неизбежным. Явление Сталина есть демонстрация 'хитрости высшего разума' (Гегель), столкнувшего в поединке противоположные силы за пределами церковной ограды.
Этого не смогли предвидеть самые смелые пророки, хотя грядущая победа сатанинских сил в России предсказывалась неоднократно (Серафим Саровский, Ф.М. Достоевский с его романом 'Бесы', К.Н. Леонтьев и другие наши духовные мыслители). Кое-что, однако, мы можем объяснить post factum в рамках неевклидовой логики.
Церковно-духовный авторитет, как уже говорилось выше, традиционно опирается на два завета - Новый и Ветхий. Чтобы справиться с задачей совмещения несовместимого, разум христианской общины выработал закон об абсолютном различии между добром и злом, истиной и ложью (православно-христианское мировоззрение отказывает злу в праве на онтологическое существование). Этот закон в течение многих сотен лет позволял проводить четкий водораздел между проповедью добра и зла, независимо от того, была ли эта проповедь устной или она исходила из канонических текстов. Состояние духовного климата в христианской среде стало резко меняться в худшую сторону после того, как лукавый ум примкнувших к ереси жидовствующих изобрел так называемую диалектику (синтез противоположностей). Марксистская диалектика тут же построила свои 'законы' (тайну беззакония ищи здесь!) на понятии относительного, условного различия между прекрасным и безобразным, истиной и ложью, добром и злом, Богом и дьяволом. С этого момента любые, самые чудовищные, преступления революционеров могли быть оправданы 'революционной целесообразностью'.
Сталин не только знал такую диалектику по марксистским учебникам, но и видел плоды ее практического применения. Он, несомненно, помнил изречение Иисуса Христа: 'По плодам их узнаете их'. И он сделал смелый вывод о том, что привыкших творить зло и беззаконие можно использовать только в одном отношении - направить их активность на подавление себе подобных. Отсюда борьба с 'левым уклоном' перерастала в борьбу с 'правым уклоном', и наоборот, а в противоположных уклонах неизменно оказывались ленинские 'единомышленники'.
Так происходило на пленумах и съездах партии до тех пор, пока не появилась возможность уже прямым текстом разоблачать партийную 'когорту' как таковую, действующую в соответствии с тайными замыслами беззакония.
'В чем состоит сила современных вредителей, троцкистов?' - спрашивал Сталин, выступая на мартовском пленуме 1937 года. И отвечал: '...Их преимущество состоит в том, что, имея партийные билеты и
