- Дэвид... - начала было Джилли.
- И ты тоже! Ты веришь во что хочешь, как все женщины. Ты игнорируешь факты... Двое умерли, не забывай. Я сам мог умереть... Ведь я едва дышал. Я убедился на собственном опыте. И очевидно, мне тоже следует обратиться к врачу: один бог только знает, сколько яда я принял в легкие.
- Можешь не беспокоиться, Дэвид.
- Что?
- В твоих легких нет яда. Я только что из Медцентра. Те двое умерли не от отравления: у них было слабое сердце. Все остальные совершенно здоровы.
- О чем ты говоришь? - покраснев, зло спросил Дэвид. - Ты хочешь сказать, что мне померещилась эта белая отрава? Я же говорю тебе, что едва дышал. Я чуть не задохнулся, ты сама видела.
- Видела... Но ты задыхался вовсе не потому, что Атмосфера отравлена: когда ты заметил, что окно разбилось, у тебя рефлекторно сжалось горло. То же случилось и с остальными. Массовый психоз. Ты настолько привык считать Атмосферу ядовитой, что твой мозг принимает это за истину и не позволяет тебе дышать.
- Тогда что там было такое белое? Мы оба видели это.
Джилли улыбнулась:
- Пар, как и сказал Иеремия...
- Нет уж, я предпочитаю верить своим глазам. Я видел, как люди умирали, вдыхая эту дрянь. Сколько раз тебе говорить, что никто не может жить Снаружи?
Иеремия поднял взгляд, глаза его светились радостью.
- Кое-кто может, - сказал он. - Посмотри!
Брови Дэвида невольно поднялись, когда он перевел взгляд с трепыхающегося существа в руке Иеремии на ряд неподвижных выключенных птиц, сидящих на трубчатой перекладине.
- Конечно, у меня не очень точные копии, - заметил Иеремия, - но достаточно точные, чтобы обмануть этого птенца.
Воркующая птица с интересом разглядывала их живыми яркими глазами.
- Не знаю... - пробормотал Дэвид. - Ей-богу, просто не знаю. Может, вы правы. Я не знаю...
Джилли поглядела на него раздраженно и беспомощно:
- Но какие еще доказательства тебе нужны? Ты же сам видишь. Это как раз то, чего мы ждали. Такое доказательство можно предложить членам Совета, а если они не станут слушать, если они хотя бы сделают попытку скрыть новость, мы перевернем Фестив с ног на голову, рассказав людям правду. Мы сможем жить так, как должны: на воздухе, без боязни радиации или какого-нибудь загрязнения. Если в Атмосфере могут жить птицы, то и мы сможем. Ты только представь себе, Дэвид! Мы сможем уехать отсюда, может быть, завтра. Люди увидят нас и пойдут за нами. А если Совет и другие трусы Внизу хотят остаться, это их дело. Но они не могут отобрать у людей шанс на нормальную жизнь.
Дэвид в нерешительности разглядывал птицу.
- А вдруг они не смогут заставить себя дышать Атмосферой даже после того, как мы покажем им птицу? Мы слишком долго прожили на Фестиве, Джилли...
Иеремия, теряя терпение, следил за их разговором. Взгляд его пробежал по маленькой комнате, задерживаясь на каменных стенах, жалком окошке над головой, кучах мусора на полу, потрескавшемся потолке, старой мебели. Он слышал шипение воздуха в трубах, приглушенные шаги и разговоры в коридоре. Принюхиваясь, он по-новому воспринимал запахи Фестива, хотя за долгую жизнь его нос, казалось, должен был к ним привыкнуть. И внезапно Иеремия понял, что все это, все эти впечатления, накопленные в течение жизни, стоят так мало...
Он отпустил голубя. Тот выпорхнул из его рук, перелетел через комнату, уселся на жердочку и с любопытством посмотрел на своих неподвижных соседей. Двигаясь с неожиданной быстротой, Иеремия схватил старый алюминиевый стул и швырнул его в окно на потолке.
- Ну, Дэвид! - закричал он, стоя под остатками стекла в сочащемся сверху белом тумане. - Дыши, черт тебя побери! Дыши!
И Дэвид задышал.
