надо будет проверить свое зрение о окулиста. Смотрите, смотрите на эти фотографии, на эти изображения без вести исчезнувших женщин и не пытайтесь утверждать, что не подмечаете определенного сходства между ними. Причем я имею в виду не только это сходство, но и то, что все они похожи на мисс Ли, покинувшую сына доктора Мэрстона. Ну что, сейчас, когда я прямо указал вам на это, вы видите?
— Нет… но почему… ну д-да… конечно! — бормотал я, снова просматривая снимки. — Боже праведный, де Гранден, вы правы, можно даже сказать, что все эти девушки — родственницы. Надо же, как это вы заметили?
— Ничего я пока не заметил, — он пожал плечами. — И ничего не нащупал. Я просто вытягиваю руки, стараясь схватить что-то, вроде того несчастного слепца, над которым издеваются юные негодяи, однако мои пальцы не могу нащупать ничего определенного. Ба! Жюль де Гранден, да ведь ты круглый болван! Думай же, думай, глупец!
Он присел на край кровати, уткнув лицо в ладони и наклонившись вперед, тогда как его острые локти буравили согнутые колени.
Внезапно он выпрямился и его лицо озарила загадочная улыбка.
— Черт меня побери, понял, кажется, понял! — воскликнул он. — Зверушки! Те самые зверушки, о которых бормотал старый похититель автомобилей! Они где-то в подвале! Траубридж, мы должны взглянуть на них, они Должны предстать перед нашими двумя парами глаз. Помните, как зловеще он тогда сказал, что она должна была стать одной из них? Клянусь сатаной, когда он говорил «она», то подразумевал наше несчастное дитя с глазами, как у лягушки.
— Но почему… — начал было я.
— Пошли, пошли, — прервал он меня, — я сгораю от нетерпения, и ничто не может меня остановить. Мы должны выяснить и сами увидеть, что за зверушек содержит человек, которому так нравится показывать девушкам в зеркале их обезображенные лица и который, черт побери, временами увлекается кражей автомобилей моих друзей.
Мы поспешили вниз по главной лестнице и стали отыскивать дверь в подвал. Наконец мы нашли ее и, держа над головами пару свечей, начали спускаться по шатким ступеням в кромешную тьму подвала. Нас окружали каменные стены, и, судя по тяжелому, заплесневелому запаху, вскоре под ногами должна была оказаться голая сырая земля без малейшего намека на какой-либо дощатый настил.
— Черт побери, — пробормотал де Гранден, останавливаясь у нижней ступени и приподнимая свечу над головой, чтобы лучше осмотреть это мрачное место, — в темницах древних замков и то приятнее, чем в этой преисподней.
Я не мой подавить охватившего меня чувства тревожного ожидания и озноба. Вглядываясь в гладкие каменные стены, в которых не было ни окон, ни каких-либо иных отверстий, я готов был в любое мгновение повернуть обратно.
— Ну вот, — сказал я, — ничего нет. Сразу видно, сплошная пустота…
— Возможно, это и так, дружище Траубридж, — ответил де Гранден, — но я не привык полагаться на то, что видно сразу. Я всегда всматриваюсь основательно, а если и тогда ничего не обнаруживаю, то повторяю свой осмотр. Видите, вон гам какой-то деревянный настил? Как по-вашему, что это?
— Э… часть пола, очевидно, — наугад сказал я.
— Может, и так, а может, и нет. Давайте-ка посмотрим.
Он пересек помещение подвала и подошел к дощатому покрытию, потом посмотрел на меня и удовлетворенно улыбнулся. — Обычно, мой друг, в полу не бывает никаких металлических колец, — он наклонился, чтобы ухватиться за массивное кольцо, прикрепленное к вделанной в дерево прочной скобе.
— Ага! — воскликнул он, выпрямляясь и приподнимая дощатую крышку люка, под которой находился квадратный лаз. Вниз спускалась почти вертикальная деревянная лестница, конец которой терялся в непроглядной тьме.
— Итак, начинаем спуск, — де Гранден повернулся и поставил ногу на верхнюю перекладину лестницы.
— Не делайте глупостей, — посоветовал я. — Вы же не знаете, что там, внизу.
— Вот именно, — согласился он, когда его голова была уже на одном уровне с земляным полом, — но, если мне повезет, как раз это я и узнаю вскоре. Вы как, идете?
Не сдержав вздоха досады, я последовал за ним.
Сойдя с нижней ступеньки, он остановился, подняв свечу повыше и внимательно огляделся. Прямо перед нами простирался прорытый в толще земли проход, своды которого поддерживались широкими досками и подпиравшими их толстыми бревнами, чем-то напоминая горизонтальную выработку примитивной шахты.
— Кажется, картина начинает усложняться, — пробормотал де Гранден, ступая в проход. — Вы со мной, Траубридж?
Я шел и гадал, что же ждет нас в конце этого темного, грязного коридора, но мой любопытный взгляд не замечал ничего, кроме покрытых грибками бревен и черных, сырых земляных стен.
Де Гранден шел впереди на несколько шагов, и мы продвинулись метров на пять, когда он издал сдавленный крик удивления и одновременно ужаса. В два прыжка я оказался рядом с ним и огляделся. По обеим сторонам туннеля располагались прибитые гвоздями к бревнам белые поблескивающие предметы насколько знакомые, что разум поначалу отказывался узнавать их. Впрочем, никакой ошибки здесь быть не должно, ибо даже непрофессиональный глаз не мог ошибиться в определении того, что это такое. Будучи врачом, я, естественно, узнал их со всей определенностью. Справа висели четырнадцать тщательно соединенных друг с другом костей человеческих ног, составляющих единое целое от ступней до таза, отсвечивающих белесым, мертвенным светом.
— Боже праведный! — вырвалось у меня.
— Черт меня побери! — воскликнул в свою очередь де Гранден. — Сюда, сюда посмотрите, — он указал на противоположную стену. Там расположились четырнадцать человеческих рук, точнее их скелетов — от кончиков пальцев до лопаток, — подвешенных к вертикальным опорам туннеля.
— Дьявольщина какая-то — пробормотал де Гранден. — Я знавал людей, которые коллекционировали чучела птиц и засушенных насекомых; встречал собирателей египетских мумий — даже тех, кого интересовали черепа давно умерших людей, — но никогда мне не приходилось видеть выставку рук и ног! Боже ж ты мой, да он, видно, совсем спятил или я вообще ничего не понимаю!
— Так вот они какие, его зверушки, — проговорил я. — Да, определенно, человек, собравший такую коллекцию, не может не быть сумасшедшим. Тем более здесь, в этом месте. Бедняга…
— А это что еще там? — перебил меня де Гранден.
Откуда-то из темноты раздался странный, нечленораздельный звук, подобный тому, который издает человек с набитым пищей ртом, и, словно звук этот разбудил дремавшее в пещере эхо, он стал повторяться вновь и вновь, чем-то напоминая лепет полудюжины слабоумных.
— Вперед!
Размахивая свечей, де Гранден бросился навстречу неизвестному подобно воину, поднятому звуком полковой трубы, и сразу же почти взвизгнул:
— Смотрите, Траубридж, смотрите и скажите, что вы тоже видите это, иначе я подумаю, что просто сошёл с ума.
Вдоль стены выстроились в ряд семь небольших деревянных ящиков, каждый из которых был снабжен откидывающейся кверху дверцей наподобие клеток, в которых деревенские жители содержат кур, да и размером они были примерно такие же. В каждом из ящиков находилось нечто, очертания которого мне не приходилось видеть даже в самом страшном сне.
Это были человеческие туловища, страшно изможденные длительным голоданием и покрытые коркой засохшей грязи, хотя на этом их сходство с человеческой природой, пожалуй, и заканчивалось. Книзу от плеч и поясницы свисали переплетающиеся друг с другом щупальца отвислой плоти — верхние из них оканчивались плоскими, лопатообразными плавниками, имеющими отдаленное сходство с ладонями, тогда как нижние завершались почти бесформенными обломками, смутно напоминающими ступни лишь тем, что каждый из них был увенчан бахромой свисающей сморщенной кожи.
Костлявые шеи поддерживали странно балансирующие карикатуры на лица плоские, безносые,
