Выгнал Павлов этого тракториста из бригады. А через неделю - снова жалоба на деда. Пришел в политотдел председатель 'Красных бойцов'. 'Что за самоуправство! - говорит. - Нашу клетку запахал!' Тут и наш председатель был. 'Вот видите! - говорит. - Я же предупреждал - наделает делов'. Павлов посмеялся, а потом как взял в оборот председателя 'Красных бойцов': 'Какой же ты руководитель, ежели земли своей не знаешь? Хозяева! Сто гектаров земли потеряли!' Вышло так:
в наш участок заходит сапогом стогектарка 'Красных бойцов'.
Земля там хорошая, толока, лет пять не пахалась. А у них такой ералаш в то время был: бригадиры и полеводы каждый месяц менялись, участков своих не знали, первая бригада думала, что клетка эта второй бригады, а вторая тоже за свою не признавала. Ну, у деда и разгорелся глаз на эту землю. 'Загоняй, ребята, - наша будет!' Аж когда вспахали, тогда только разглядели 'Красные бойцы' - ихняя земля. Ну, клетку ту им вернули, они нам за нее после отпахали. Деду Павлов сказал:
'Больше так не делай. Не к помещику за межу залез, а в такой же колхоз'. А 'Красным бойцам' потом проходу не давал. На каждом собрании, бывало, издевался: 'Ну-ка, расскажите, хозяева премилые, как вас дед с землей объегорил?'
Вот так и пошло. Посылал Павлов деда к тракторам на неделю, а пробыл он там до конца пахоты. До Чепеля совсем дорогу забыл. Приезжает как-то Павлов, а дед суетится, мотается по полю, загонки для тракторов размечает, ругается с полеводом: почему сорняки на участке не выжег? Спрашивает Павлов деда: 'Ну, а ежели так вот, как сейчас, не тошно будет в колхозе?' Дед подумал, усмехнулся: 'Так-то оно вроде ничего...'
Зазвал его Павлов в вагончик, сам написал заявление, дед подписался. А как узнал Павлов в точности, за что исключили деда, про деревянную борону, рассердился, ни разу не видали его таким злым. 'Шляпа! - говорит нашему председателю. - Жуликов под носом у себя держал, а деда какого выгнал!'
Так с тех пор и работает дед инспектором в нашей бригаде.
Недавно было - ячмень уже начинали косить, - приходит в степь, под глазами синяки, нос распух, будто пчелы его покусали, ухо в крови. Я перепугался: 'Где это тебя угостили?' - 'У Чепеля', - отвечает. 'Чего ж тебя туда занесло? Опять до рюмки потянуло?' - 'Пошел ты к черту! говорит. - До рюмки! Ишь догадливый какой!' Обиделся и разговаривать не стал.
Вечером уже, когда отсердился малость, рассказал: 'Пришел, говорит, вчера до Чепеля, а там пир горой - человек двадцать собралось. И из нашей бригады сидят трое. 'Что ж вы, говорю, делаете, бандиты? Колхоз уже косовицу начал, а вы тут саботаж разводите?' Чепель поднимается: 'А что ты, говорит, за шишка такая? Тебе какое дело?' - да за грудки меня. Я не стерпел, Чепелю - в ухо! Чепель развернулся да меня! Я его - коленом в живот. Кабы один на один - умолотил бы, да вступились там за него, я и ушел от греха прочь'.
Когда уезжал от нас Павлов - пришел к нам в колхоз и говорит председателю: 'Этой своей ошибки до смерти не забывай'. И зовет деда: 'Ну, иди сюда, дед Ошибка, попрощаемся'.
Так с тех пор и пошло - дед Ошибка...
1935 г.
ОВЕЧКИН Валентин Владимирович (1904 - 1968). Ошибка. Впервые опубликован в сборнике 'Колхозные рассказы'. Ростов-на-Дону: Азчериздат, 1935. Печатается по изданию: Овечкин Валентин. Избранное. М.: Художественная литература, 1955.
