свернула какая-то машина. Было несколько секунд, когда я думал, что она въедет прямиком в стеклянную стену закусочной… но потом тормоза сработали и, едва не задев крыло моего пикапа, машина резко остановилась. В красном сиянии неона я разобрал, что это потрепанный и разбитый старый «Форд- Фэрлэйн», не то серый, не то тускло-бежевый. От помятого капота поднимался пар. Фары еще с минуту горели, потом мигнули и погасли. Из машины выбралась какая-то фигура; медленно, прихрамывая, она двинулась к закусочной.
Мы следили за ее приближением. Тело Денниса напоминало сжатую, готовую развернуться пружину.
— Вот мы и получили богатенького клиента, старина, — проговорил он.
Дверь открылась, и, впустив порыв обжигающего ветра с дождем, в мою закусочную шагнул человек, похожий на ходячую смерть.
3
Он был такой мокрый, словно ехал с опущенными стеклами. И тощий, кожа да кости; даже вымокнув до нитки, он со всеми причиндалами весил в лучшем случае фунтов сто двадцать. Непокорные темные волосы облепили голову, а не брился он неделю, а то и больше. С изможденного, мертвенно-бледного лица смотрели поразительно синие глаза; их внимательный взгляд быстро обшарил закусочную, на несколько секунд задержавшись на Деннисе. Потом этот человек захромал к дальнему концу стойки и там уселся. Черил принесла ему меню. Он вытер глаза, избавляясь от попавшей в них дождевой воды.
Деннис уставился на него. Когда он заговорил, в его голосе звучала вся агрессивность человека, облеченного властью и полномочиями.
— Эй, приятель.
Мужчина не отрывал глаз от меню.
— Эй, я к тебе обращаюсь.
Мужчина отложил меню в сторону и достал из нагрудного кармана пятнистой армейской рабочей куртки мокрую пачку «Кул».
— Слышу, не глухой, — сказал он; голос у него был низким и сиплым и не вязался с весьма далеким от крепкого сложением.
— А тебе не кажется, что ехал ты чуток быстровато — для такой-то погодки?
Мужчина пощелкал зажигалкой, добыл, наконец, огонек, прикурил и глубоко затянулся.
— Угу, — ответил он. — Что да, то да. Извини. Увидел вывеску, ну, и заторопился сюда. Мисс! Пожалуйста, чашечку кофе. Горячего и по-настоящему крепкого, договорились?
Черил кивнула, повернулась и чуть не налетела на меня — я не спеша шел вдоль стойки, чтобы выбить чек.
— Будешь так спешить, убьешься, — предостерег Деннис.
— Верно. Прошу прощения. — Мужчина вздрогнул и одной рукой откинул со лба спутанные волосы. Вблизи я разглядел в уголках его глаз и вокруг рта глубокие морщинки и подумал, что парню под сорок, если не больше. Запястья у него были тонкие, как у женщины, а вид такой, точно он больше месяца не ел нормально. Он не сводил покрасневших, налитых кровью глаз со своих рук. «Небось, под кайфом», — подумал я. У меня от этого типа мурашки шли по спине. Потом его глаза — бледно-голубые, почти белые — остановились на мне, и меня будто пригвоздило к полу. — Что-то не так? — спросил он — без грубости, только с любопытством.
— Да нет. — Я покачал головой. Черил подала ему кофе и отошла, чтобы вручить Рэю и Линди их чек.
Человек в армейской робе не положил ни сахара, ни сливок. От кофе поднимался пар, но он залпом осушил половину чашки, точно там было грудное молоко.
— Эх, хорошо, — сказал он. — Не даст заснуть, верно?
— Не то слово. — На нагрудном кармане его куртки виднелись едва различимые контуры букв — когда-то там было вышито имя. По-моему, Прайс, но я мог и ошибаться.
— Вот этого мне и надо. Не засыпать, сколько смогу. — Он допил кофе.
— А можно еще чашечку? Пожалуйста.
Я налил ему еще кофе. Он выпил его так же быстро, потом устало потер глаза.
— Что, долго пробыли в дороге?
Прайс кивнул.
— Сутки. Не знаю, что устало больше — голова или задница. — Он опять поднял на меня внимательный взгляд. — А что-нибудь другое из питья у вас найдется? Как насчет пивка?
— Извиняюсь, нет. Не смог получить лицензию на спиртное.
Он вздохнул.
— Тоже неплохо. А то еще сморило бы. Но сейчас я предпочел бы пиво. Один глоток, промыть рот. — Он взял свой кофе, я улыбнулся и уже начал отворачиваться… но тут оказалось, что держит он не чашку. В руках у него была банка «Будвайзера», и на мгновение я почувствовал резкий запах только что раскупоренного пива.
Мираж длился от силы пару секунд. Я моргнул, и в руках у Прайса вновь оказалась чашка.
— Тоже неплохо, — повторил он и поставил ее на стойку.
Я глянул на Черил, потом на Денниса. Никто не обращал на нас внимания. «Черт! — подумал я. — Не те еще мои годы, чтоб было плохо с головой либо с глазами». Вслух я сказал: «э…», а может, издал какой другой дурацкий звук.
— Еще чашечку, — попросил Прайс. — А потом покачу-ка я лучше дальше.
Когда я брал чашку, рука моя дрожала, но, коли Прайс и заметил это, то ничего не сказал.
— Поесть не хотите? — спросила его Черил. — Как насчет большой тарелки рагу из говядины?
Он покачал головой.
— Нет, спасибо. Чем скорей я вернусь на дорогу, тем будет лучше.
Вдруг Деннис вместе с табуреткой резко развернулся к нему, наградив тем холодным неподвижным взглядом, на какой бывают способны только полицейские да инструктора строевой подготовки.
— На дорогу? — Он засопел. — Приятель, ты хоть раз попадал в торнадо? Лично я собираюсь проводить вон тех вон симпатяг в «Холидэй-Инн» — это пятнадцатью милями южнее. Ежели ты не дурак, то и сам там переночуешь. Что толку пытаться…
— Нет. — В голосе Прайса звучала железная решимость. — Я проведу ночь за рулем.
Деннис прищурился.
— Почему такая спешка? Может, за тобой кто гонится?
— Ночные пластуны, — сказала Черил.
Прайс обернулся к ней так, точно схлопотал пощечину, и я увидел, как в его глазах промелькнуло что-то очень похожее на страх.
Черил показала на зажигалку, которую Прайс оставил на стойке рядом с пачкой «Кул». Это была видавшая виды серебряная зажигалка «Зиппо» с гравировкой «Ночные пластуны» над двумя скрещенными винтовками.
— Простите, — сказала Черил. — Я только что заметила это, и мне стало интересно, что оно означает.
Прайс убрал зажигалку.
— Я был во Вьетнаме, — объяснил он. — В моем подразделении такую зажигалку получал каждый.
— Эй, — в тоне Денниса вдруг зазвучало уважение, которого не было раньше. — Так ты ветеран?
Прайс молчал так долго, что я уж подумал — он не собирается отвечать. В тишине я услышал, как девчушка толкует матери, что жареная картошка «кусенькая».
Прайс сказал:
