Она стоит возле машины. Шофер что-то исправляет, подняв капот. Потом встретился с ней глазами. Зашел в кабину. Вернулся. Она смотрит ему в руку. Нет… Никакой записки…
Дождик не утихает. Пусть идет еще и еще. И далеко. Мягкий, ласковый дождь, соединяющий людей.
То место в столовой никем не занято.
И это — правильно! Разве можно его занять?
Машинально что-то ела, как в день приезда, и не замечала соседей. Человек с бледным лицом, макаронными пальцами и паутинными волосами острил, и никто не смеялся. Благодушно-безразличный человек просматривал книгу. Больная раком души женщина готовилась взорваться от злости.
Плотная спина и тугой валик на шее совершали важное дело, поедая завтрак. Молоденькая женщина подавала ему хлеб, убирала в сторону пустые тарелки.
Ничто не изменилось.
Но все было другим.
Прошла в зал, на сцену.
Покрытый пылью, грустящий рояль.
Снова в Ребровой балке. И у Храма воздуха.
Дождик прошел, побледневшее небо разлилось просторно — до горизонта. Слепили солнечные лучи.
И вдруг прокатился круглый, гулкий гром!
Первый гром! После дождя. В ясную, солнечную погоду!
Ксена взобралась на скалу. Внизу лежала долина в деревьях и кустарнике, среди белых и розовых цветов. А вдали высились снежные горы, озаренные солнцем, к вершинам которых пролегали трудные, но доступные для сильного человека пути.
