девятнадцать, то есть он был почти мальчишка. И был тогда девственником. А в объятиях Нелл ему открылся рай. Он был счастлив и горд от сознания того, что его семя проросло в ней так скоро. Конечно же, он был разочарован, когда она потеряла ребенка. Но ему казалось, что они должны попытаться еще раз.
Йен со вздохом покачал головой. Да, он так и не понял, почему потерял ребенка вместе с женой. А может, Нелл никогда не любила его? Может, дело в этом?
Но он-то любил ее. И она забрала с собой его сердце, когда ушла от него. С того момента все в его жизни изменилось. Йен принялся расстегивать жилет — ему вдруг стало жарко. Он ужасно устал и весь перепачкался по дороге из Лондона. А в ванне еще оставалась вода, так что можно было вымыться. Нелл не станет возражать, ведь ей ванна уже не нужна. Стоя у камина, она расчесывала сейчас свои длинные темные волосы. Господи, как же она хороша! Он не раз говорил ей банальности — вроде того, что ее волосы темны, как безлунная ночь. Глупый мальчонка! По молодости лет воображал себя поэтом. Но ведь и в самом деле ее волосы были темными, как безумная ночь, а глаза голубыми, как вода в озере Килгорн- Лох.
Но его влекло не только ее тело. В юности в ней было столько жизни, столько радости!
Йен бросил жилет поверх плаща. Тогда он повел себя как дурак. Из Пентфорта выскочил вне себя от гнева, но потом быстро остыл. Ему недоставало ее, и это ощущалось почти как физическая боль. Он стал писать ей. Писал письмо за письмом весь тот жуткий первый год. Потел над каждым словом и — как ни мучительно в этом признаться — лил слезы. Однако не получил ни слова в ответ.
Как, должно быть, она смеялась над ним! Если, конечно, потрудилась прочесть хоть одно из его посланий.
В последний раз он написал в день ее рождения, когда ей исполнилось девятнадцать. Не получив ответа и на это письмо, перестал писать.
И все равно он ничего не мог с собой поделать. Воспоминания о ней преследовали его даже тогда, когда он кувыркался в постели с другими женщинами. А вид обнаженной Нелл, лежащей в ванне, наверное, навсегда врежется ему в память.
Может, оно и к лучшему, что он наконец опять увиделся с ней. Если повезет, эта встреча станет для него таким мучением, что он излечится от своей любви.
— Леди Ремингтон уже приехала?
— Что?..
Он поднял голову. Нелл по-прежнему стояла к нему спиной, и голос ее был лишен всякого выражения. Почему она об этом спрашивает? Ей известно, что Каро — его любовница? Но даже если и так, это не должно ее волновать.
— Я про леди Ремингтон. Она уже здесь?
— Леди Ремингтон не приедет.
Он распустил галстук. Каро действительно собиралась приехать, но ему вдруг захотелось освободиться от нее на несколько дней — явный признак того, что любовнице пора давать отставку.
— Но я думала…
Нелл в смущении умолкла.
Он внимательно посмотрел на нее. Кажется, она довольна, что Каро не приедет.
— А почему тебя это беспокоит? Какое тебе дело?
Нелл пожала плечами:
— Просто хотелось узнать, буду ли я сидеть за одним столом с любовницей своего мужа.
— Ах, вон оно что…
Значит, ей известно про Каро. Что ж, тут нечему удивляться. Он и не пытался делать из этого секрета. Криво усмехнувшись, Йен спросил:
— А я тут не наткнусь на Пеннингтона?
Йен старался говорить как можно спокойнее — ему не хотелось, чтобы Нелл подумала, что он злится. Да, пусть думает, что ему все равно.
— Мистер Пеннингтон? — Наконец-то она повернулась к нему. — Но это же управляющий в Пентфорте. С какой стати ему здесь находиться?
— Макнилл сообщал, что этот человек уже не только управляющий. Или, может быть, тебе кажется, что его наняли вовсе не для того, чтобы он управлял поместьем?
— Как ты смеешь?!
Глаза Нелл полыхнули. Она отошла от камина и процедила:
— Это отвратительно, что слуги шпионят за мной.
Йен принялся расстегивать рубашку.
— Макнилл не шпион, а дворецкий.
— Нет, шпион! И ты это прекрасно понимаешь. Что ты… делаешь?
— Сама видишь.
Йен принялся снимать рубаху. Бросив ее на кровать, он вдруг заметил, что Нелл уставилась на его грудь. Йен невольно опустил глаза. Что ж, грудь как грудь… Ничего особенного. Но вот та часть тела, что находилась ниже пояса… Ох, лучше бы Нелл не смотрела туда. Он поднял на нее глаза и спросил:
— Тебе больше не нужна вода?
Руки его потянулись к пуговицам на брюках.
— Ты хочешь раздеться? — пролепетала Нелл.
— Перед тем как искупаться, люди всегда раздеваются. — Йен не удержался и добавил: — Ты ведешь себя как стыдливая девочка.
Нелл потупилась и пробормотала:
— Но ты же не можешь… В смысле… нельзя… Ты ведь не полезешь в ту же самую воду?
Странно, что она так разнервничалась. Или просто играет какую-то роль? Но даже если Пеннингтон полное ничтожество в постели, то у нее ведь было множество других мужчин… Во всяком случае, Макнилл не раз об этом сообщал.
— Нелл, я только что приехал. А тут передо мной вода. Я не собираюсь выходить к гостям Моттона по уши в грязи.
Нелл окинула взглядом комнату.
— А ты не подождешь своего слугу?
Она решила, что он прячет камердинера у себя в саквояже? Йен пожал плечами и ответил:
— Крэндалл неважно себя чувствовал, поэтому я оставил его дома. Я могу прекрасно обойтись и без него.
И наплевать, что она не отводит глаз от его груди!
Йен подошел к ванне и покосился на жену. Ее волнение приятно возбуждало. В особенности ту самую часть тела. Если он сейчас расстегнет брюки, Нелл увидит его во всей красе.
А что, если… Возможно ли… Может, соблазнить ее? Скорее всего ничего не выйдет, но рискнуть стоит. Теперь он стал на десять лет старше и знает, как защитить свое сердце.
Если удастся затащить Нелл в постель, то он, возможно, поймет, что она ничем не отличается от других женщин. Поймет и излечится.
Йен мысленно улыбнулся. Да, наверное, стоит попытаться… Ведь все равно в этой комнатенке только одна кровать.
— Крэндалла нет, зато ты, Нелл, тут. Помоги мне, пожалуйста.
— Но я… Нет.
Она попятилась.
— Осторожнее, дорогая. Ты же не хочешь, чтобы твой халат загорелся.
Она отскочила от камина.
Йен уселся в кресло и вытянул перед собой ноги. А Нелл продолжала таращиться на его грудь.
— Помоги мне снять сапоги.
— Сапоги?
— Да, сапоги. — Он поднял одну ногу. — Это такая обувь из кожи.
Она нахмурилась:
