Год принцессы Букашки

На самом же деле она не пила,
На самом же деле она не могла
Пить воду, в которой сама же жила.

А рыба была эта – девочка-сом,
Но песенка эта совсем не о том.
Я вам рассказал бы, о чем она, но
Вы знаете сами об этом давно.

Салатный замолчал.

- Глубоко, - заметил ослик.

- А я ничего не понял, - нахмурился Сиреневый. – И ничего я об этом давно не знаю.

- И я, - признался ослик. – Потому и говорю: глубоко. Так глубоко, что даже непонятно.

- Это потому что рыбы глубоко живут, - нашелся Салатный. – Особенно сомы. – А затем поспешно сменил тему: - Давай-ка, пой, лучше, что сам сочинил.

- Ох, - сказал ослик. – Ох. Что, уже?

- Да, уже! – хором отозвались зайцы.

- Ну ладно, - сказал ослик. – Ох. Только у меня длинно. Ох.

А затем прочитал:

В огромном болоте живет бегемот,
Зеленые стебли в воде он жует,
Мечтая о том, что б однажды к нему
Вдруг муза спустилась в болотную тьму.

Впервые поэтом бы стал бегемот
(Обычно в болоте никто не поет).
А муза была б тогда первой из муз,
Кто спеть бы помог бегемотовый блюз.

Ну что ей так трудно спуститься сюда?
Тут мягкая тина, вода и еда,
О, муза, болтаю я не чепуху,
Тут лучше намного, чем там, наверху!

Но тихо колышет камыш ветерок,
Беднягу не слышит ни мышь, ни сурок,
Ни муза его, да и что ей за честь
В болотную грязь бегемотову лезть?

 - Да, длинно, - подтвердил Салатный, когда ослик смолк. – Сразу видно, что ты настоящий поэт.

Ослик приосанился, но тут же, словно отгоняя наваждение, потряс головой и признался:

- На самом деле, не получился у меня блюз.

- Как это? – не поверил своим ушам Салатный. – Так все четко, так ровненько!

- И так длинно, - добавил Сиреневый.

- В том-то и дело, что блюз не обязательно должен быть длинным и ровным, - пояснил причину своего огорчения ослик. – Зато в нем должно быть… Должно быть… - замялся он, подыскивая слово.

- А он хороший был, этот бегемот? – не дала договорить ему гусеница.

- Конечно, - подтвердил ослик.

- А муза эта так к нему и не полезла? – уточнила она.

- Не полезла.

- Ну, тогда это самый настоящий блюз, - заключила гусеница.

- Думаете? - воспрял ослик.

- Ой, – забеспокоилась гусеница. – Раз вы все уже прочитали, выходит, я одна осталась?

Остальные закивали головами.

- Ну ладно, - вздохнула она покорно. – Тогда слушайте. Только у меня совсем коротенько.

- Давай, сколько есть, - подзадорил ее Сиреневый.

Стоя на четырех задних лапах, гусеница подняла туловище вверх и, отбивая остальными лапками по стенке комода ритм (пум, па-па, пум, па-па), запела:

Когда над землею снежинки летят,
Гусеницы молчат.

(Пум, па-па, пум, па-па,

Пум, па-па, пум, па).

Когда над землей птичьи трели звенят
Гусеницы молчат.

(Пум, па-па, пум, па-па,

Пум, па-па, пум, па).

Когда знойный лес утопает в лучах,
Гусеницы молчат.

(Пум, па-па, пум, па-па,

Пум, па-па, пум, па).

И только когда, нарушая уют,
Над миром осенние дождики льют
Гусеницы поют.
Гусеницы поют!
Гусеницы поют!!!