Не бойся полюбить

— Я обещаю, Джулия.

— Жди вестей.

Она поцеловала его и улетела к себе во Флориду.

В общем-то, Люк пошел в пасторы по стопам своего отца, который умер в расцвете лет. Мать Люка покинула этот мир не так давно. Она сделала карьеру актрисы после смерти мужа.

Отец Люка был священником, да и как ему не быть им, если он воспитывался в церковном приюте? Джордж, дед Люка, ушел на фронт, а его жена, подхватив сына, ушла к другому. Вернувшись, Джордж женился на Джулии, которую встретил в Лондоне и которая вытащила его с того света. Следы его прежней семьи затерялись в Штатах, Джордж и не знал, что его сынишка сдан в церковный приют при живой матери. Это уже после он искал сына, а нашел внука. Но это другая история.

Пастор Мэттью, заступивший на кафедру после смерти отца Люка, усердно натаскивал парня, уверенный, что природа на детях не отдыхает и из Люка получится настоящий сын своего отца.

Но, как все яснее становилось самому Люку, он скорее внук своего деда и сын своей матери.

Итак, после беседы с Джулией Люк Ричард пребывал в некотором возбуждении, ожидая вестей от нее.

Обрезав кусты и прокрутив в голове основные тезисы предполагаемой проповеди, он вернулся в дом и решил проверить электронную почту.

Наконец письмо от Джулии пришло. Для Люка оно было зовом из другого мира, в который он стремился всей душой, не признаваясь себе в этом и боясь признаться.

Внезапно Люку показалось, что если бы у этого письма был цвет, то оно наверняка было бы красным. Потому что этот призыв из желанного мира возбудил его не менее сильно, чем мысли о красном белье Тильды.

«Люк, дорогой, — читал он на экране компьютера письмо от Джулии. — Прости за грубость, но твой дед меня достал. Он в который раз напоминает мне, что я обещала тебе подарок на день рождения и до сих пор его не сделала. Так вот, я делаю его тебе, и попробуй не принять его! Я дарю тебе тур в Лондон, тебя принимает фирма „Гринвич“. Твой экскурсовод Кэрри Холт. Сентябрь, с двадцатого по двадцать восьмое. Целую, полубабушка Джулия».

Люк засмеялся. Джулия верна себе. Всегда что-нибудь выкинет.

А дальше шла приписка от Джорджа. «Запомни: ее зовут Кэрри Холт. Отведи ее в паб в Сохо. Одно условие: не говори ей, что ты наш внук. Желаю успеха! Дед».

Люк засмеялся. Впрочем, почему бы не съездить в Лондон? Он давно собирался.

Глава третья «Если ты устал от Лондона, значит, ты устал от жизни»

— Добро пожаловать в собор Святого Павла. Вот уже тысячу четыреста лет сюда устремляются паломники со всего мира. Каждый час в соборе проводится моление. Мы можем прервать экскурсию на несколько минут и помолиться.

Кэрри умолкла и обвела глазами свою группу. Это была последняя экскурсия для всех и для нее в том числе. Она уже открыла рот, чтобы набрать воздуху и продолжить, как услышала низкий мужской голос:

— Позвольте мне от всех нас произнести слова благодарности нашей милой Кэрри Холт. А поскольку мы благодарим ее в соборе Святого Павла, то вспомним слова апостола. В Первом послании Фессалоникийцам апостол Павел говорит: «Ибо вы помните, братия, труд наш и изнурение: ночью и днем работая, чтобы не отяготить кого из вас, мы проповедовали у вас благовестие Божие…»

Кэрри почувствовала, как по коже побежали мурашки. Она стояла, опустив глаза, слушая этот странный голос, который завораживал, как звук флейты завораживает змею. Пересилив себя, она подняла голову и увидела, что и остальные тоже чувствуют себя точно так же.

Мужчина умолк, Кэрри посмотрела на него и наткнулась на блестящие темные глаза, устремленные на нее. Она улыбнулась, едва заметно кивнула и сказала:

— Благодарю вас. Я должна добавить, что настоятель и попечители собора надеются, что вы останетесь довольны посещением этого храма. Напомню, собор Святого Павла построен в конце семнадцатого века по проекту архитектора сэра Кристофа Рена. Это был последний по счету из соборов, воздвигнутых на этом месте. Самый первый относится к шестьсот четвертому году. Собор Святого Павла является резиденцией епископа Лондонского начиная примерно с тысяча триста четырнадцатого года. Если есть вопросы, прошу вас, задавайте.

— Кэрри? — Седовласая старушка подняла руку вверх, словно школьница.

Кэрри улыбнулась самой любезной своей улыбкой.

— Да, мэм?

— Моя школьная подруга побывала в этом соборе в прошлом году. Она исповедалась… — Лицо старушки озарилось завистливым светом.

Кэрри не сразу нашлась с ответом, потому что ее охватило неподдельное изумление: неужели у этой женщины с лицом ребенка есть грехи? Кэрри не пришлось ответить на этот вопрос, поскольку уже знакомый голос опередил ее.

— Вы тоже можете, — сообщил мужчина, который на память цитировал Евангелие. — Пасторы собора примут вас. Вы можете исповедаться, — он на секунду умолк, — или спросить духовного совета.

Мужчина в упор посмотрел на Кэрри. Она улыбнулась, значит, он тоже подумал, что эта старушка безгрешна.

Группа одобрительно загудела, экскурсия заканчивалась, и, как обычно бывает, второе дыхание, приходящее на смену первому, требует разрядки и полной свободы от напряженного внимания.

С этой сводной группой — здесь были американцы, австралийцы, индийцы, те, кто хотел получить англоговорящего экскурсовода, — Кэрри работала на пару с Тимом, своим давним приятелем. Они не первый сезон подрабатывали в туристической фирме «Гринвич». Честно говоря, Кэрри ужасно надоело изо дня в день топтать лондонский асфальт и произносить одни и те же фразы. Но ничего другого она не могла себе предложить.

— Кэрри, я слышала, этот собор знаменит своими музыкальными традициями?

К ней подскочила тощая девица, улыбавшаяся во весь рот и ничуть не смущавшаяся своих длинных зубов, сцепленных металлической скобой. Кэрри передернуло — почему же в детстве ей не выправили зубы? Американцы ее всегда утомляли своей жизнерадостностью и непосредственностью.

— О да. — Кэрри улыбнулась в ответ, ее зубы были безукоризненны. — По будням в двенадцать тридцать — Святое Причастие, по воскресеньям в три пятнадцать пополудни — пение вечерней молитвы. От того и от другого вы получите истинное удовольствие, — пообещала Кэрри.

Разговаривая с девицей, Кэрри чувствовала на себе пристальный взгляд. Ей казалось, он пронзает череп и, просверлив дырку, выходит между глазами. Дурацкое ощущение, ничего не скажешь.

Кэрри попрощалась с группой, осыпала всех добрыми пожеланиями и вышла из собора.

Солнце заливало город. Такого жаркого сентября она не помнила. Почти каждый день под тридцать градусов, если не смотреть на календарь, то возникает полная иллюзия лета.

Как всегда, на ступеньках собора сидели туристы из разных стран — дети, тинейджеры, утомившиеся от прогулок люди в годах и «божьи одуванчики». Последние наверняка из Штатов или из Скандинавии, предположила Кэрри.

Она почувствовала, как ноги сами собой подкосились, и опустилась на бетонную ступеньку, не заботясь о своих бледно-желтых брюках. Черт с ними, ноги вопили, требуя отдыха. Кэрри даже не предполагала, что они могут так ныть, ведь она надела сандалии, на которых написано «софт», мягче не бывает! Это Тим настоял, чтобы она перестала мучить себя каблуками.

— Ты ведешь себя как муж с тридцатилетним стажем, — ворчала Кэрри, когда Тим стоял над ней в