её кожи стал частью него самого.

Да кто же он, чёрт возьми? Это невыносимо — быть таким беспомощным, бродить в потёмках, быть неспособным принять решение насчёт собственной жизни. Как он может что-то загадывать на будущее, когда прошлое зияет пустотой?

А что, если память к нему не вернётся? Он навсегда останется в тисках безвестности? И если память не вернётся в ближайшее время, как долго он сможет оставаться здесь, с Элли? Он не может просить её о помощи. И не может остаться жить здесь. Несколько зимних дней, возможно, не вызовут пересудов, но если он останется дольше, то скомпрометирует её. А Элли была женщиной, которая дорожит репутацией.

Он вдыхал её запах. Он не может навредить ей. Не должен допустить, чтобы из-за него пострадала она. Но как?

Вопросы не оставляли в покое, тщетно роя?сь в его голове, пока он наконец не забылся сном.

Когда он проснулся, Элли обнимала его всем телом, обвившись вокруг него. Они лежали лицом к лицу. Вернее, её лицо покоилось на его груди. Он служил для неё подушкой. Её лёгкое тёплое дыхание согревало его грудь. Её волосы, выбившись из-под ослабевшей тесьмы, рассыпались волнами по его телу. Одна её рука охватывала его шею, а другая покоилась на его груди. Простыни, в которые они так целомудренно обернулись, теперь сбились бесполезной грудой посередине, оставляя их тела обнажёнными сверху и снизу. Ничего целомудренного в их теперешней позе не было.

Тяжесть её мягкого тела на его обнажённой коже была невыносимо соблазнительной. Став каменно- твёрдым, изнывая от желания обладать ею, он с трудом подавил стон. Её ноги оплели его, а перебросив одну ногу через его бедро, она полностью открылась для него. Всего лишь небольшое движение, и он окажется внутри неё — никогда он не хотел чего-либо столь сильно. Она была его женщиной, и такой мягкой, сонной и приглашающей.

Он сглотнул. Ему отчаянно, до боли, хотелось оказаться внутри неё. Всё его тело сотрясала дрожь желания. Он боролся. Он дал слово. Элли доверяла ему. Он мог бы быть безымянным пиратом, но он дал слово, и она ему поверила.

Он не овладеет ею, но это не означает, что будет вести себя как святой. Он провёл рукой по её телу. Простыни опутывали её талию и бёдра. Он скользнул рукой по ноге, лежащей на его бедре, нежно погладил её округлую попку и, поколебавшись, нежно провёл ладонью по шелковистой коже живота и внутренней стороне бёдер. Она была тёплой, сладкой и более чем готовой к соитию. Крупная дрожь прокатилась по его телу. Он закрыл глаза, понимая необходимость отступить.

Элли открыла глаза и, сонно моргая, посмотрела на него. Ещё не проснувшись, она уже улыбалась. Лицо вспыхнуло лёгким румянцем, губы разомкнулись, и приветствовали его улыбкой. Его рука пошевелилась в интимной ласке, и глаза Элли удивлённо расширились, а тело выгнулось навстречу. Он не нарушил своё слово, но был в опасной близости от этого. Он убрал руку.

Осторожно окинув себя взглядом, Элли неожиданно обнаружила, что оплела его ногами.

— О! — воскликнула она и попыталась высвободить его из своего плена. Он наблюдал, как засмущалась Элли, когда увидела, что её простыня и ночная рубашка сбились на талии, а сама она пребывает с ним вместе в поистине откровенной позе. Изо всех сил пытаясь натянуть простыню и рубашку на свои бёдра, она случайно задела его возбуждённую плоть.

Элли замерла, когда поняла, что произошло, а он стиснул зубы, пытаясь взять себя в руки. Она стыдливо вспыхнула и, смутившись, не осмелилась взглянуть на него. Достаточно странное поведение для женщины, побывавшей замужем и имеющей ребёнка, но у него не было времени раздумывать над этой загадкой. Его внимание сосредоточилось на борьбе тела с разумом. Его тело не хотело ничего, кроме обладания. Но сам он, помимо этого, желал её сердце и душу.

Но для человека потерявшего память в мозгу крутилось одно крайне невыгодное для него воспоминание: «Элли… со мной ты в безопасности. Даю слово джентльмена, что не причиню тебе боли».

Элли опять потихоньку потянула вниз подол ночной рубашки, и снова шоркнула по нему рукой. Ещё раз, и он не сможет отвечать за последствия. Он потянулся и отвёл её руки подальше от опасного места.

— Не волнуйся об этом, Элли. Такое случается, — шепнул он, — я не забыл о своём обещании. С добрым утром, — добавил он и поцеловал её.

Помня о том, какая она застенчивая, он хотел, чтобы поцелуй был нежным, ласковым, безопасным. Но как только её рот открылся навстречу его и он вкусил её сладкий, терпкий вкус — он погиб.

Их второй поцелуй был уже более страстным.

Он в третий раз поцеловал её и к концу поцелуя почувствовал, что тело его сейчас взорвётся. Он вскинул голову, подобно тому как это делает в последний раз утопающий, и тихо произнёс:

— Три — мой предел, миссис Кармайкл.

Элли моргнула и, ошеломлённая, с припухшими от поцелуев губами, широко распахнула глаза. Она всматривалась в глубокую синеву его глаз и, казалось, читала там его душу. Он задумался, что же она увидела, но отвлёкся, когда она опустила взгляд.

— Три? — невнятно пробормотала Элли. Жадно глядя на его рот, она облизала губы.

Он застонал. Она не понимала. Он стоит на краю пропасти. Если она сейчас же не выберется из постели, он сорвётся.

— Три поцелуя. Если я поцелую тебя ещё раз, то, боюсь, забуду о своём обещании.

Элли нахмурилась, вспоминая, и он решил напомнить:

— Я обещал, что твоей добродетели ничто не угрожает, — и иронично добавил: — Честное слово джентльмена. Но если ты сию минуту не вылезешь из кровати, я не отвечаю за последствия.

Она не сразу осознала его слова, и он улыбнулся. Она оказалась даже больше одурманена страстью, чем он. Но как только до неё дошёл смысл сказанного, она ахнула и мигом выбралась из постели. Она, таращась на него, стояла на голом полу и тяжело дышала, словно только что бежала бегом. Его собственное дыхание было таким же прерывистым.

— Я… я прошу прощения, — тихо сказала Элли и, схватив висевшую на крючке за дверью одежду, покинула комнату.

Через несколько мгновений она опять возникла на пороге, прижимая свою одежду к груди и стыдливо глядя на него:

— Я… я хочу… мы могли бы… Вы знаете. — Она покраснела. — Мне очень жаль.

Элли повернулась, чтобы уйти, но остановилась и, решительно развернувшись, добавила:

— Это было самое прекрасное пробуждение в моей жизни, спасибо, — тихо сказала она охрипшим голосом и поспешила вниз по лестнице.

Он откинулся на постель. С кривой усмешкой на лице он лежал в кровати, и тело его пульсировало от неудовлетворённого желания.

«Это было самое прекрасное пробуждение в моей жизни, спасибо». Чтобы признать это, миссис 'Я- добродетельная-вдова' понадобилось немало мужества. А эта её отвага вкупе с некоторой застенчивостью и чувственной искренностью породила в нём желание кинуться за ней по лестнице и затащить обратно в постель. И это, полагал он, станет пробуждением во всех смыслах.

Если поступать по уму, то ему следовало бы смастерить сегодня соломенный тюфяк, на котором он мог бы спать в последующие ночи… но он не собирался поступать разумно. Сегодня вечером он откажется от своего джентльменского обещания. Не имело значения, что он не знал, кто он такой. Кто бы он ни был, он сделает это для неё.

Этой ночью она станет его.

Глава 3

Элли вымела вчерашнюю золу и угли и начала разводить огонь в очаге. Пока её руки привычно делали своё дело, она вспоминала, какие упоительные ощущения всего несколько минут назад ей дарили его руки. Его ладони… Она почувствовала, что снова краснеет, вспомнив, где её касались его ладони, такие

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату