Попереке. На губах будто белая короста – густая помада. На левой пухлой ручке серебряная цепочка. Хорошо хоть не золотая.
– Я спросила у главврача – не инсульт опять? Говорит, нет. Значит, инфаркт. Я принесла очень хорошее лекарство, из Америки, отдала Сергею Сергеевичу.
Поперека усмехнулся:
– Ты же говорила: знать меня больше не желаешь. Или тебя партия прислала? И лекарства на ее деньги куплены?
– Грубый... – пролепетала Соня, подойдя ближе. – Ты носорог. Мамонт. При чем тут партия? Когда она придет к власти, я попрошу секретарей, чтобы тебя не обижали.
– Чего?! – весело воскликнул Петр Платонович.
– Они же понимают – при советской власти такого бардака не было. – Соня уселась рядом, ласково глядя на него узкими синими глазками. – Твоя критика всех и вся вполне их устраивает. И то, что тебе дали премию... пускай. Жорес Алферов Нобелевскую получил – и ничего, партия не возражала.
“Дура ты или прикидываешься? – думал Поперека, слушая доверительный лепет своей бывшей первой жены. – Но ведь юрфак-то окончила на пятерки?”
– Ничего сейчас не говори, – она положила чистенький пальчик со сверкнувшим синим камушком сбоку на рот Попереки. – Тебе пора определиться. Через месяца в стране начнутся события, я знаю...
Поперека расслабленно улыбался. Почему-то вспомнились темные без единой лампочки коридоры общежития, где Сонька урчала как кошка в его объятиях. И еще поражало его, помнится, что ножки у нее 35-го размера. Глядя на эту упитанную нежную “бабочку”, никогда не подумаешь.
– Ну, мне пора, – она вскинула глазки, как бы глядя на некий циферблат. Послала Петру Платоновичу воздушный поцелуй и уже из дверей, обернувшись, нежно проворковала. – Прокурор области состоит у нас. Хрю.
“Хрю”. Это у нее была ласковая форма приветствия и прощания во времена студенчества – видимо, ее все же смущали собственные округлые телеса.
Только что ушла Соня Копалова – явилась с букетом белых и вишневых георгинов странная пара: худенькая плоская дама со вкрадчивым, исподлобья взглядом, и высокий светловолосый “ариец” с глупыми губами, причем верхняя губа вздернута. И очень громко говорит, как на площади.
– Мы из “Единой России”. Мы сделаем всё, чтобы защитить вас. Наймем лучших адвокатов. Истинные патриоты России не должны страдать за свою критику. Мы обратимся к нашему лидеру, к ВВП. Да.
Кривясь, Поперека смотрел на них. Еще одна партия, еще одно сборище людей, которые хотят быть там, где света больше. Что им сказать? Послать к черту – исходя из интересов науки не стоит. И все же Петр Платонович процедил:
– Я ни с кем. Я сам по себе.
– И очень хорошо, – тут же согласилась тихая дама, зыркнув взглядом по “арийцу” – мол, помолчи. – Только не идите в стан тех, кто семьдесят лет оболванивал народ. Но если заглянете к нам, будем рады. Вот наши визитные карточки. – Они выложили на тумбочку лакированные картоночки, накрыли сонины розы своим шуршащим в целлофане букетом хризантем и удалились.
То ли местные партийные деятели договорились друг с другом, когда кому из них следует приходить к больному, но не миновало и десяти мнут, как в палату вперлись молодые, спортивного вида парни в тонких шерстяных костюмах. Они тоже были с цветами – что-то вроде мелких ромашек.
– Мы из СПС, – весело объявил, поправляя очки, один из них. – Мы навели справки. Вы правы, обвиняя Минатом в обмане масс и Атомнадзор в халатности. Насчет бывшего министра Адамова выяснилось: действительно работал на США, в Пенсильвании у него дом, огромный счет в банке. Он использовал структуры Минатома для личного обогащения. Мы попросим вас присоединить подпись к нашему обращения к генеральному прокурору. Не откажете?
– А где он сейчас? – пришлось спросить. – В России?
– Боюсь, нет, – ответил второй, глядя немигающими печальными глазами на ученого под капельницей. – Там.
– Так какой смысл? – усмехнулся Поперека. – Если прокуратура не может даже элементарных воров выдернуть с Запада? Того же ББ.
– Но надо же все-таки действовать? Вы же помните притчу о лягушке, которая оказалась на дне банки с молоком?
– Кто же эту притчу не помнит? – уже злясь почему-то ответил Петр Платонович. – Но вы же за богатых ратуете? Чехов сказал: ни одно крупное состояние не может быть честно нажитым. Или у вас тоже – кто не с нами, тот против нас? ББ враг, а другой олигарх – например, Дерипаска – член вашей партии? Так? Спасибо за визит. У меня к вам просьба – пойдете отсюда, заберите все эти цветы и раздайте медсестрам на этаже. Пожалуйста. Можете сказать: от “Единой России”.
И Поперека закрыл глаза. Он не видел, как переглядывались партийцы, как они покинули палату. Подумал, не явятся ли еще какие-нибудь анархисты или “нацболы”, но никто более не посетил профессора.
Зато уже ночью, во время телевизионных “Вестей” в палату прошмыгнула Люся в белом халате с пачкой газет в руке:
– Меня Наталья Зиновьевна пустила... я только на секунду... – И торжественно преподнеся газеты Попереке, воровато оглянулась, поцеловала в губы бывшего мужа и убежала.
Что за газеты? Впрочем, это оказалась одна газета, семь экземпляров одной газеты. Что-то раньше Поперека такого издания не видел: “Звезда Сибири”. На первой же странице красовался его портрет, Попереки. И шел текст:
“Гениальный ученый, затравленный коммунистами и чиновниками, снова в больнице. Народ ждет его выздоровления. Наука без него мертва”.
Лишнего... что за чушь! Приятно, конечно, но так тоже нельзя. Есть академики в городе, есть коллеги...
Но, видимо, всё в мире живет по закону маятника. Приятное – и бац тебе неприятное. Буквально через минуту местная ведущая, глядя с усмешкой с экрана телевизора в глаза Петра Платоновича, процедила:
– Друзья небезызвестного профессора Попереки издали в нарушение закона без лицензии самодеятельную газету, в которой хвалят и без того захваленного зарубежными разведками и средствами массовой информации нашего земляка. Будем надеяться, что ему придется ответить в суде за все свои хулиганства.
Это какай же телеканал? №2? Он принадлежит коммунистам. Наверное, Соня огорчится. Все же неплохой она человек. И Наталья огорчится. А ты, Люся, глупышка... всё в игры играешь...
А партийцам никому нельзя верить. Это разовые люди. Им сейчас избраться бы куда-нибудь – в Госдуму, в местное законодательное собрание, а потом – трава не расти.
Нет, Поперека один в поле воин.
22.
Жизненные силы в нем уже через три дня забунтовали, требуя свободы, но врачи больницы – Сергей Сергеевич и Наталья Зиновьевна – настояли на том, чтобы он полежал хоть недели две.
И чтобы не отвлекался от лечения, унесли телевизор, когда он спал. Поперека в ответ поднял шум, босой побежал по больнице и вернул аппарат. И первое, что услышал с экрана, как только включил его, что он вновь, традиционно, прячется здесь от гнева людского.
Минатом обещает области миллиард долларов – а Поперека все кукарекает, пугает.
А его сотрудница Инна Сатарова, та самая, что скрытно от таможенных властей увезла секретные образцы земли в Швейцарию, прекрасно понимая, что на родине ее ждет возмездие, запросила там гражданство и даже замуж выходит. Может быть, пора и самому Попереке в четвертый раз жениться, и лучше на иностранке, пусть тоже уезжает и там их порядки критикует. “А наш народ возмущать и пугать не
