— Мы с Тони расстались, мама. Вернее, он расстался со мной. Тони не встретил меня в аэропорту, и, сколько я ни звонила, он не брал трубку. А сегодня Дуг сказал мне, что Тони… женился.
— Девочка моя! Как же тяжело тебе, наверное, сейчас! Но почему ты сразу же не позвонила мне? Я бы раньше приехала!
— Мама! Неужели ты думаешь, что всякий раз, когда в моей жизни будут случаться какие-то неприятности, я буду звать тебя на помощь? Нет, конечно. Я должна сама научиться справляться со своими проблемами, ведь иначе я никогда не смогу жить настоящей взрослой жизнью.
Глядя на взволнованное лицо дочери, миссис Лоусон в смятении думала о том, как Эйприл похожа в этот момент на своего настоящего отца. Тот же поворот головы, тот же блеск в глазах и тот же упрямо вздернутый подбородок. В этот момент все сомнения — говорить или не говорить? — улетучились. Она расскажет ей о Лайонеле. Эйприл должна знать правду, и даже если она не захочет встретиться с ним, мысль о том, что где-то на земле есть еще один родной ей по крови человек, наверняка поможет ей в трудную минуту.
— Эйприл, я должна поговорить с тобой. То, что я хочу тебе сообщить, очень важно. Где мы могли бы остаться наедине?
— Вообще-то я не отказалась бы от чашечки кофе, но если мы спустимся в ресторан, то поговорить нам вряд ли удастся. Там может быть шумновато. Давай лучше пройдем ко мне в номер, я закажу кофе и что-нибудь перекусить.
— Хорошо. Но сначала я позвоню Алисии, предупрежу ее, что задержусь. Узнав, что твоя работа участвует в показе, Алисия бросила все свои дела и поехала со мной. Мы с ней сняли номер в «Мажестик». Ты ведь знаешь, как она любит этот отель, хотя обычный номер в нем стоит столько же, сколько люкс в нью-йоркской «Плазе». Она хотела прямо сегодня встретиться с тобой, но я сказала, что сегодня ты принадлежишь мне.
Дождавшись, когда официант, принесший легкий ужин, вышел, миссис Лоусон обратилась к дочери:
— Я так рада за тебя, моя девочка. Получить признание в мире моды — дело трудное, а получить его в твоем возрасте — это, право, большая удача, которую, впрочем, ты вполне заслужила. Ну а что касается Тони, то, я вижу, ты и в самом деле справишься сама.
Быстро расправившись с куском яблочного пирога, Эйприл выпила стакан апельсинового сока и только после этого обратилась к матери:
— Мама, а о чем ты хотела поговорить со мной? Что-нибудь случилось? Это действительно так важно?
Миссис Лоусон отошла к окну и, задумчиво посмотрев на растущие за окном платаны, начала:
— Да, очень важно… Когда-то мы с тобой уже жили в этом самом отеле. Здесь ты провела несколько недель своей жизни. В то время ты была совсем еще крошкой, а потому ничего не помнишь. Я подносила тебя к окну, а ты внимательно смотрела на качающиеся за окном ветви деревьев и пыталась дотянуться до них ручонками. Теперь мы снова здесь вдвоем, и я хочу рассказать тебе всю правду о твоем рождении.
— Ты хочешь что-то рассказать мне о папе? — недоуменно спросила Эйприл.
— Нет, я хочу рассказать тебе о твоем настоящем, или, как модно теперь говорить, биологическом отце. Подожди, не перебивай меня, иначе вряд ли я смогу еще раз решиться на подобный разговор. Имя твоего настоящего отца, Эйприл, сэр Лайонел Барнслоу. Когда мы познакомились с ним, ему было тридцать пять лет, а мне девятнадцать. Он был взрослым женатым мужчиной, а я молоденькой девочкой, только- только вылетевшей из родительского гнезда. Мы познакомились с ним в Аскоте, на скачках, и я влюбилась в него с первого же взгляда. Лайонел был таким красивым тогда, самым красивым из всех находившихся там мужчин. Когда он смотрел на меня, моя голова кружилась от счастья, и я готова была на все, лишь бы только быть рядом с ним. Моя семья была против наших отношений, но в те дни я не думала об этом. Стремясь сохранить его любовь, я пошла наперекор своей семье, но, не в силах противостоять общественному мнению, уехала в Париж. Лайонел прилетал ко мне почти каждую неделю, а когда не мог, я летела в Лондон. Потом у меня родилась ты, и это, клянусь тебе, был самый прекрасный подарок, подаренный мне судьбой. Так все сложилось, что Лайонел не мог развестись со своей женой и жениться на мне, а я со своим незаконнорожденным ребенком оказалась не нужна своей семье. Не желая вносить осложнения в жизнь Лайонела, я вместе с тобой уехала к Алисии, ну а оттуда уже перебралась в Штаты, в Бостон. Остальное ты знаешь… — Все это миссис Лоусон произнесла, глядя в окно, и теперь, повернувшись, с ужасом смотрела на ставшее совсем безжизненным лицо дочери.
— О господи, что я наделала! Девочка моя! Прошу, прости меня! Я не должна была посвящать тебя во все эти детали!
— Все нормально, мама, я в полном порядке. Только никак не пойму, почему ты именно сейчас решила рассказать мне об этом? И не говори, пожалуйста, что он — мой настоящий отец. Настоящим отцом для меня всегда был и останется Кевин.
— Да, дорогая моя. Я знаю, как ты любила Кевина и конечно же любишь его до сих пор. Он был прекрасным человеком, и лучшего отца для тебя я вряд ли могла бы пожелать. Все это так, но нужно помнить и о Лайонеле. Ты так похожа на него…
— Почему я вообще должна думать о нем?! — вспылила Эйприл. — Он бросил тебя с грудным ребенком на руках, а ты предлагаешь мне с радостным визгом броситься к нему на шею только потому, что он мой… биологический отец?!
— Лайонел не бросал меня, Эйприл. Я сама приняла решение уйти от него. То была ошибка с моей стороны, но поняла это я только сейчас. Он искал меня много лет и теперь наконец нашел… Но даже и это еще не все. Он… Он хочет жениться на мне. Мечтает, чтобы мы все жили одной семьей.
— Он хочет, чтобы мы с тобой скрасили его старость?
— Не говори так, Эйприл, не будь несправедливой к нему. И он совсем еще не стар, ему только пятьдесят восемь, и я все еще очень люблю его.
— Прости меня, мама, — пробормотала Эйприл. — Но это все так неожиданно… Да, я очень любила папу, и мне трудно свыкнуться с мыслью о том, что теперь я должна назвать отцом совершенно чужого человека.
— Дорогая моя, но никто и не требует от тебя этого! — воскликнула миссис Лоусон и, подойдя к дочери, нежно погладила ее по волосам. — Ты — самое дорогое, что у меня есть, и я не собираюсь насильно заставлять тебя делать что-либо. Просто я подумала, что обязана сообщить тебе всю правду, потому что рано или поздно ты все равно узнала бы о ней.
— Мама, а мой отец, Кевин, знал о нем?
Словно легкая дымка обволокла окружающие ее предметы, и Вирджиния вновь увидела лицо Кевина таким, каким оно было в тот день, когда она провожала мужа в его последнюю поездку по странам Латинской Америки. Любила ли она его? Наверное, любила. Но гораздо больше была благодарна за ту любовь, которую он дарил ей.
— Я никогда ничего не скрывала от Кевина. Он знал все о Лайонеле и о том, что ты его дочь. Было бы глупо скрывать это, тем более что Кевин был не из тех, кто устраивает истерики по поводу прошлого своей жены. Ты ведь помнишь, что более чуткого человека, чем он, трудно себе представить. Но, Эйприл, жизнь продолжается, и с этим ничего нельзя поделать.
— Пусть мертвые хоронят своих мертвецов, — задумчиво проговорила Эйприл. — А мы будем продолжать жить и радоваться жизни…
— Не говори так. Это слишком жестоко.
— Прости, мама. Я просто вспомнила цитату. Но теперь, насколько я понимаю, мне нужно будет познакомиться с этим мистером… Барнслоу?
— Лайонел хотел сам приехать сюда, но я отговорила его и решила сначала поговорить с тобой наедине. Но он очень хочет, чтобы ты приехала к нему. Его дом находится неподалеку от Лондона. Это очень красивое место, и думаю, тебе понравилось бы там.
— Ты хочешь, чтобы я поехала туда вместе с тобой?
— Нет, Эйприл. Я должна вернуться в Бостон, уладить там кое-какие дела. Лайонел будет ждать меня к Рождеству. И я была бы так рада, если бы и ты…
— Нет, мама. Я никуда не поеду. Моим отцом всегда был и останется Кевин, а этот твой Лайонел —
