Конец каретам и нарядам! Как передать тебе, Такон, Что пережил я, что я вынес В те дни паденья моего? И вот когда всего больнее Я это ощутил, Такон: Я шел по улице пешком И вспомнил… Боже, сколько шума Наделали мои лакеи В тот день, когда я обновил Мою последнюю карету! И вот теперь я шел пешком, Чтоб заказать себе калоши Для зимних месяцев. Но это Еще не худшая из бед. Нет, хуже то, что с разореньем Я потерял все, что имел, Но только не высокомерье. Я был, как прежде, безрассуден, Так безрассуден, что терпенье Закона этим истощил. И тем опасней было дело, Что беззащитен я и наг Стоял под градом стрел судейских. И каждая теперь стрела Могла вонзиться прямо в тело. А это привело к тому, Что я забыл в моих тревогах Мою прекрасную сестру, Прекрасную и молодую, И безрассудную, как я. На своенравие и смелость Я сам толкал ее невольно. Я не присматривал за ней, Я на своей жил половине, Она всегда была одна, — Я честь оставил без присмотра. Проснувшись ночью, иногда Я чувствовал невольный трепет, Я думал: быть беде, придет Расплата за мою беспечность. И вот однажды ночью (холод По голове моей проходит От этого воспоминанья, И ты, Такон, не удивляйся, Но в первый раз такое чувство Тревожное в меня проникло И сжало сердце, — я смеялся Над всем, мне все казалось шуткой, Я истинных страстей не знал), Так вот, Такон, вскочив с постели От этих мыслей беспокойных, Я тихо вышел черным ходом В наш сад. Какой-то незнакомец, Стоявший около дверей, Шагнул навстречу мне и дерзко Меня окликнул: «Кавальеро, Назад!» Дыханье захватило Тут у меня. Подумай только: Наглец какой-то в нашем доме Расположился как хозяин И смеет оскорблять меня. «А кто со мною говорит?» — «Слуга, которого хозяин Оставил эту дверь стеречь». — «А мне велел хозяин дома Узнать у вас, кто вы такой!» — Воскликнул я. «Не повинуюсь», — Ответил он. Тут я вскричал: «Тогда я выполню другой Приказ: убить вас, и войти, И все, что встречу, уничтожить». В ответ схватился он за шпагу. На звон оружия из дома Сейчас же выбежал другой, И на меня напали оба. Мне было трудно отбиваться, Но я с невиданною силой Напал на них. Я говорю С тобой об этом поединке, А у меня такое чувство, Что я опять стою со шпагой, Хоть эта ночь давно прошла. Они ко мне шагнули ближе, И я обоих заколол. Один не вымолвил ни слова, Другой успел еще воскликнуть: «Священника!» Я с бурей в сердце Перешагнул через обоих И бросился искать сестру Преступную в ее покоях, Но дом был пуст, и в темноте Мне отвечало только эхо. Она, конечно, убежала, Увидев, что я знаю все. Я понял, что отмстить ей трудно И что опасность велика, Хоть мне и было оправданье В том, что задета честь моя.
