— Найти еду<p>— это не хитро, — сказал Котов, — а вот как ее взять…
— А вот тут и начинается политика и дипломатия. Помните, как отставной солдат у жадной старухи суп из топора варил? Как пастушок в таком же случае действовал:
«Бабушка, подлей молочка, видишь, каша остается», а потом: «Бабушка, подложи кашки, жалко молоко зря оставлять»… Конечно, в гражданскую войну у чужих мы и силой брали, а у своих умели попросить: «Мы вас от белых спасаем<p>— добываем вам землю и волю, так вы нас покормите», «На некормленых конях разве мы беляков догоним?». Ну, и выручал народ. И спрятанное врагами помогали найти, и свое последнее отдавали.
— Так ведь то гражданская война!
— Теперь за так не дают, даром не выпросишь.
— Так и мы не даром, штыком и клинком работали…
Попытка не пытка, давайте попробуем. Пошлем на разведку наших фуражиров.
— Пионеры-фуражиры? Идет, ой, как интересно!
Первый отряд наших фуражиров повел на разведку сам дядя Миша.
И конечно, не оплошал. Из первого же похода наши фуражиры явились с четырьмя буханками свежего черного хлеба. На его неотразимо вкусный запах сбежался весь отряд.
— Как удалось, где?
— В совхозе, по чутью нашли!
— Ох, дядя Миша<p>— дипломат! Знаете, как он эти буханки «уговорил»… Не даром, конечно, нет, ну вы только послушайте.
И тут следовал коллективный рассказ, беспорядочный, перебиваемый разными голосами, уснащенный незначащими подробностями о том, как чутье привело наших фуражиров к пекарне. Как проникли в нее в качестве пионерской экскурсии. Как облизывались на свежий хлеб. Как неловко было просить. И как уже в конце разведки дядя Миша ловко подвел к этому разговор с директором совхоза. Рассказывал ему о пионерах, о нашем походе и что у нас принцип<p>— все сами: строим жилье, добываем пищу. Это ему очень понравилось. Он же коммунист. Он тоже за то: кто не трудится, тот не ест. Мы все ждем, когда же насчет хлеба-то. И вдруг дядя Миша говорит:
— Вообще в природе почти все можно добыть<p>— грибы, ягоды, орехи, рыбу, дичь… Вот только хлеба да соли…
Ну, это нетрудно. Можно выменять на те же ягоды, например. Или вот на корзинки. Мы умеем плести отличные.
Пожалуйста, вы нам<p>— свежий хлеб, а мы вам<p>— корзинки.
— А зачем нам корзинки? — говорит директор.
— Ну как же, а вишни в город возить…
— Какие вишни?
— Да из вашего вишневого сада. Вишен в этом году урожай, уже краснеют.
Директор только рукой махнул:
— У нас их деревенские ребятишки таскают. Забора нет. Пустое. Да и собирать некому, у нас все рабочие заняты… Совхоз-то молочный. Снабжаем молочными продуктами больницы, детские учреждения, туберкулезный санаторий… Это главное.
— Да что вы, — говорит дядя Миша, — разве детям, больным туберкулезом, вишни не нужны? Собрать мы вам соберем. Да и охранять поможем. А главное корзинки.
Пожалуйста! За буханку хлеба мы вам такую корзинку сплетем<p>— чудо! Вишенки одна к одной доставите. И вот они<p>— смотрите какие!
Хлеб совхозной выпечки был хорош. Съели мы его, не уронив крошки. Но и наши корзины неплохи. Плели их всем отрядом. Относило звено «Спартак», назначенное в фуражировку. Восемь штук: четыре за съеденный хлеб и четыре за новые буханки.
По дороге подробно обследовали запущенный, заросший чудовищной крапивой и высоченными лопухами сад.
Сквозь заросли были проложены тропы. Очевидно, деревенские мальчишки следили, скоро ли поспеют вишни.
От бывшего забора<p>— только остатки кирпичных столбов.
Дерево давно растащено на дрова. Охранять такой сад не просто… Поставить новый забор<p> — дорого стоит. А в нем и яблони есть, и яблок на них немало.
— А что, если взяться караулить сад за яблоки?
Этот вопрос обсуждался вечером у костра.
Теперь каждый день шагали по окрестностям наши фуражиры и докладывали, где что есть и что можно добыть.
— Яиц по деревням сколько угодно: у всех кур полно.
И добыть нетрудно: надо ведра, кастрюли, старые умывальники паять-чинить. Это мы с Котовым сможем, только съездить домой за инструментом, — докладывал Ваня Шариков, — мне отец все, что нужно, одолжит.
— А за рекой в лугах есть озера, в которых полно карасей. Только их взять нельзя, очень заросли кувшинками, осокой и всякими водорослями, никаким бреднем не вытянешь. Вот в прежнее время, — говорит Иван Данилыч, — когда я молодым был, такие озера косами раскашивали и карасей этих возами в Москву везли!
— Может, попробуем, ребята? У Ивана Данилыча и бредень есть, хотя и старенький.
— Товарищи, внимание! Наша разведка открыла огородников. Вот, видите плетни у реки? Эти земли принадлежат артели «Красный огородник». А вот там, за парком, там огороды кулаков-зеленщиков. И между ними идет борьба. Кулаки эти знаменитые, они еще старую Москву овощами снабжали. И сейчас поставляют в Охотный ряд редиску, морковь, огурцы. Наживаются. Высокие цены берут. Окружающие деревни на них батрачат, как в старые времена. А «Красный огородник»<p>— это бывшие красноармейцы и бедняки организовались снабжает свежей зеленью рабочие столовые. И идет между ними и кулаками классовая борьба! Трудно приходится артельщикам, сильны кулаки, нелегко одолеть их. Просят пионеров помочь.
— А чем же им помочь?
— А вот они придут на совет отряда и скажут.
— Просили помочь морковь продергивать, редиску рвать.
— Какая же это помощь против кулаков?
— А что же<p>— будем бить кулака редиской!
Взрыв хохота покрывает доклад фуражиров.
В конце концов решаем пригласить на совет отряда красных огородников, пусть расскажут сами, чем мы им сможем помочь.
— Товарищи, обнаружена колдунья! Самая настоящая, сгорбленная, с клюкой и галка на плече. За ней бродит черная кошка с фосфорическим взглядом… Живет она на самом краю села, в самой развалющей избушке.
— Знает всякие заговоры, наговоры, волшебные травы.
— Деревенские говорят, у нее разрыв-трава есть<p>— замки железные отворяет.
— И не то говорят… Мальчишки видели, как она черной свиньей обернулась и у одного, который над ней посмеялся, ночью ухо отгрызла!
— А другому все пальцы на ногах отдавила. Обернулась колесом, да как покатила вдруг по улице…
— Ну, это не бывает!
— Надо разоблачить ее. Устроить показательный суд для борьбы с темнотой, вот здорово будет!
— А может, она и не колдунья, а просто лекарственные травы знает.
— Она их собирает и в аптеку сдает, мы же через аптеку про нее и узнали. И еще сказали, что она нам покажет, чего нужно собирать.
— За нужные травы в аптеке деньги платят, вот мы и хотели…
— А все-таки она колдунья! Мы как заглянули в избушку да как увидели ее<p>— бежать. А она с клюкой за нами. Да как закричит! У нас прямо ноги подкосились.
