патрульный. Он был нескладно-высокий и худощавый, подслеповато таращил глаза, его туловище защищал бронекостюм, а в руках было лазерное ружье. 'Бернс, - вызвал он по связи своего напарника, - у меня тут добыча, мужчина с ребенком, похоже нелегал. Направлялся в порт. Жду тебя у северной эстакады...'. Бернс пообещал появиться с минуту на минуту. Связь прервалась. Патрульный взглянул на задержанного, хотел было предложить ему сесть, как понял, что с тем творится что-то неладное. Алэн захрипел, на губах выступила пена, а лицо покрылось белыми пятнами; он сделал шаг назад, вперед, зашатался, было видно, что ему едва удается сохранять равновесие. Патрульный в испуге отступил, несколько раз попытался найти пальцами передатчик, включить его, и в своей растерянности, напрасно думая, что вышел на связь, заговорил: 'Черт возьми, Бернс. У него пена изо рта... Что мне с ним делать?!' В это время Алэн упал на бетон, едва не выронив ребенка, и будто бы затих. 'Боже, да он малыша задавит', - пробормотал солдат и, движимый состраданием, в то же мгновение оказался рядом с Алэном, собираясь взять у него сына. Все произошло в долю секунды. Так очковая кобра в молниеносном смертельном броске настигает свою жертву. Алэн ожил, его тело стремительно изогнулось, а голова коснулась головы солдата; он бил лбом в его лицо и разбил в кровь, послав патрульного в нокаут. После этого Алэн поднялся, глянул на поверженного противника и, положив сына в сторону, в укромное место, приготовился ждать Бернса, что, впрочем, не заняло у него много времени. Второй патрульный был постарше и покрепче. Переваливаясь, словно утка, он шел к северной эстакаде через все поле космопорта и что-то насвистывал. Увидев на земле своего товарища, он замер, но внезапно выросший перед ним Алэн форы ему не дал. Тот же удар - патрульный упал на колени, а затем тяжело завалился набок. Алэн вошел в здание космопорта, когда до отлета 'Леонардо да Винчи' оставались минуты. У стойки пограничного контроля его встречала улыбкой и мягким укором офицер-женщина: - Сэр, вы опоздали на регистрацию. - Разве ничего нельзя сделать? - холодно спросил Алэн. - Ваши документы и билет, пожалуйста. Вам повезло. Рейс задерживается. - Почему? Женщина, взяв у него все бумаги, не ответила, пожав плечами. Алэн нащупал в кармане рукоятку кольта образца 2750 года. 'Что могло случиться?' В зале ожидания, занимавшем не менее трех тысяч квадратных метров, было многолюдно. В глаза же прежде всего бросался размахнувшийся во всю дальнюю стену видеоэкран. 'Доброе утро, дамы и господа! Сегодня, 12 июня 2998 года я, Лада Корнуэл, рада приветствовать вас в самом горячем выпуске от Си-Эн-Си...'. Телеведущая стояла, по-мужски широко расставив ноги и скрестив на груди руки, ее было видно в полный рост, фигура в коже-костюме отличалась хрупкостью, но во взгляде сквозили сила и воля. На заднем плане оживала картина просыпавшегося города. '...главная новость дня, увы, не радует нас своей новизной. На планете продолжает свирепствовать эпидемия. Окунемся на мгновение в городскую среду, заглянем смерти в лицо, ощутим ее смрадное дыхание...'. Один из микрорайонов огромного города вдруг стал расти на глазах. Камера крупно показала крыши домов, ухнула оком вниз по стенам зданий и затаилась над улицей на уровне двух-трех метров над землей. Неширокий проулок был безлюден. Сияло зеркальной чистотой устлавшее мостовую черное покрывало фитобетона, обрамлявшая его широкой каймой у самых стен трава играла на солнце зеленью. Но вот распахнулись стеклянные двери, и из парадного подъезда одного из небоскребов вышел на улицу дряхлый старик, одетый в потрепанный старомодно-просторный комбинезон; испуганно озираясь, он сделал несколько шагов, как вдруг, словно что-то почувствовав, остановился. В тот же момент из-за угла показалась женщина. Камера сразу приблизилась к ней, заглянула в матово-белое с налетом желтизны осунувшееся лицо, с болью и ненавистью в глазах, с ниспадавшими на лоб прядями грязно-седых волос, и с неистовым безумием в каждой морщине; затем смерила ее с головы до пят, акцентировав внимание телезрителей на левой ноге. Эта часть ее тела, даже под коже-костюмом, напоминала студень. В следующий миг камера словно бежала прочь, заметалась, коснулась взглядом фитобетона, совсем близко травы и внезапно - голубого неба, но, встретившись с глазами старика, полными звериного, первобытного страха, вцепилась в них, присосалась пиявкой и вытянула из них этот страх наружу, бросив его в эфир, как бросают мясо хищникам, или как плетью оглушают загнанную лошадь. Эти глаза Си-Эн-Си показала во весь многометровый экран, а стоящая на переднем плане в своей неизменной позе Лада Корнуэлл, заметно вздрогнув (может быть, играя на зрителя, но тогда первоклассно), продолжала выпуск новостей. Алэн почему-то подумал о другом. О том, что Корнуэлл сейчас находится в телецентре, ее режиссеры и операторы через спутник управляют телекамерой, а эффект присутствия на месте событий у любого из тех, кто наблюдает этот сюжет, просто потрясающий... И подумал, что это лицемерие. '...так называемый вирус 'Мортакса' обнаружен сегодня в последнем оплоте всемирной эпидемиологической службы в Нью-Йорке. За последние восемь часов неизлечимой болезнью здесь инфицировано более десяти тысяч человек. Однако есть и обнадеживающие известия. На завершившейся несколько минут назад пресс-конференции сам профессор Мортакс, напомню - он возглавляет эпидемиологическую службу Земли - заявил, что, с его точки зрения, человеческий организм способен вырабатывать иммунные тела, препятствующие развитию болезни. Вместе с тем, нельзя полностью исключать того, что избежавший таким образом смерти человек в свою очередь не станет носителем вируса. Однако он может заражать окружающих, не подозревая об этом... заявил репортерам профессор Мортакс.' Лада Корнуэлл исчезла на секунду-другую с экрана, уступив место заставке новостей Си-Эн-Си, а когда появилась вновь, стала еще напористей. 'Пять часов назад получен сигнал SOS от пассажирского звездолета, следовавшего курсом Ларина-Земля...'. Алэну протянули документы, и новости перестали его интересовать; он думал только о том, как бы поскорее убраться отсюда. Кольцо трехметрового диаметра из серебристого металла, служившее входом в пассажирский модуль, куда бесконечной лентой уходил за поворот, за прозрачные стены, эскалатор, находилось от него в двух шагах. Датчики, которые монтировались в это кольцо, способны были распознать любое оружие, как бы надежно спрятано оно не было, и забить тревогу. Однако принятая недавно поправка к конституции объявляла права ее граждан на самозащиту неприкосновенными. А коли оружие разрешалось носить кому угодно и какое угодно, отпала необходимость и в контроле за ним. Именно поэтому взвывшая сирена и слепящий свет стали для Алэна полной неожиданностью. Перед ним тотчас возник рослый яйцеголовый сотрудник порта с черным лазерным пистолетом на поясе. Он изобразил на лице сожаление и голосом, не терпящим возражений, попросил Алэна расстаться с оружием: 'Если не ошибаюсь, у вас кольт образца 2750 года', - напомнил он. Алэн Лаустас ответил очень жестко, давая понять, что не желает подчиняться: - Не имеет значения, что у меня... - От имени нашей компании я вынужден принести извинения, но. в связи с объявленным на Земле чрезвычайным положением, - поправка от 1 мая временно ограничена в применении. Это, в частности, касается межзвездных рейсов. Пожалуйста, передайте мне ваше оружие. - Это произвол, - глухо сказал Алэн и внутренне весь подобрался: в его планы подобное разоружение не входило. С ребенком на руках, он стоял неподвижно и не сводил с сотрудника порта упорного взгляда. Тем временем в зале, очевидно, что-то происходило, поскольку яйцеголовый вдруг отвлекся и стал всматриваться куда-то поверх головы Алэна, что в конце концов заставило обернуться и его. Сначала внимание Алэна привлек телеэкран, где шел набивший всем оскомину ролик о симптомах вируса 'Мортакса': 'Какого черта это зазубривать, когда избавления все равно нет'. - мысленно огрызнулся на него он и только после этого заметил быстро продвигающуюся в сторону эскалатора процессию. Их было шестеро. Лица пятерых скрывали черные маски телохранителей, обычно сопровождавших V.I.P. Шестой господин, по-видимому, и являвшийся важной персоной, был, будто монах, одет во все черное. Немолодой, тучный сверх меры, с каменным, беспечно-надменным лицом, несшим в себе некую звериную сущность, притаившуюся, наверное, в маленьких, близоруко щурившихся глазах, он показался Алэну знакомым. '...и эти его смоляно-черные волосы с пробором посредине. Только где я его видел?' - спрашивал он себя. - Пожалуйста, отойдите в сторону, - попросил яйцеголовый. Алэн, не переставая следить за V.I.P., шагнул вправо. Какой-то сбой в работе местного TV-центра неожиданно сделал звук передач слишком сильным. Всего на какие-то секунды, но Алэн опять отвлекся на экран. Там крупным планом показывали человека, пораженного вирусом 'Мортакс', спустя 72 часа после начала болезни. Собственно, самого несчастного видно уже не было: на этой последней стадии 'черви Мортакса' заменяли собой всю мышечную и костную ткань живого существа. В то время, когда V.I.P. и его окружение отделяло от пассажирского модуля не более двадцати шагов, страшная картина исчезла и появившаяся на ее месте молодая доктор не преминула еще раз напомнить о первых симптомах болезни: '...характерный горьковато-соленый вкус во рту, общая вялость, головокружение...'. Последние ее слова были перекрыты истошным женским криком: 'Я заболела! Я не хочу умирать! Я заболела!' Зал всколыхнулся. Кто-то поспешил отодвинуться от предполагаемой больной подальше; другой, заметив это, шарахнулся в сторону; третий метнулся за ним, но, споткнувшись о чью-то ногу, упал, вырвав тем у соседа истерический хохот, в котором не было ничего человеческого, ничего земного... Четвертый и пятый бросились прочь... Через секунды в
Вы читаете Год 2990
×