Хоботок медленно поднялся до определенной точки, но на небольшое расстояние — наверное, в рост человека — над Лабиринтом. Затем он втянулся вверх столь же быстро, как и опустился.
Вой прекратился, рев начал стихать. Миниатюрные молнии в кругу поблекли.
Вся фигура начала бледнеть и замедлять движение. Миг спустя она была лишь кусочком тьмы, еще миг — и она исчезла.
Насколько я мог видеть, нигде не осталось никаких следов Яго.
— Не спрашивай меня, — сказал я, когда Рэндом повернулся ко мне. — Я тоже ничего не знаю.
Он кивнул, а затем обратил свое внимание к нашему пурпурному спутнику, который как раз забряцал цепью.
— А что вот насчет этого, Чарли? — спросил он, играя шпагой.
— У меня возникло такое чувство, что он пытался защитить нас, произнес я, сделав шаг вперед. — Прикрой меня, я хочу кое-что попробовать.
— Ты уверен, что сможешь двигаться достаточно быстро? — осведомился он. — С этим боком…
— Не беспокойся, — бросил я чуть веселей, чем было необходимо.
Я продолжал идти. Он был прав насчет моего левого бока, где рана от охотничьего ножа все еще тупо побаливала и, кажется, замедляла мои движения. Но Грейсвандир по-прежнему был у меня в правой руке, и это был один из тех случаев, когда мое доверие своим инстинктам превышало все прочее. Я полагался в прошлом на это ощущение, и с хорошим результатом. Бывают времена, когда такой риск кажется просто необходимым.
Рэндом переместился вперед и направо.
Я повернулся боком и протянул левую руку так же, как протянули бы вы, знакомясь с чужой собакой. Наш геральдический спутник выпрямился и повернулся.
Он снова оказался с нами лицом к лицу и изучал Ганелона слева от меня. Затем он рассмотрел мою руку. Он опустил голову и повторил клевательное движение, очень тихо каркнул — слабый булькающий звук поднял голову и медленно вытянул ее вперед. Он вильнул своим огромным хвостом, коснулся клювом моих пальцев, а затем повторил представление. Я осторожно положил ладонь ему на голову. Виляние усилилось, голова оставалась неподвижной. Я мягко почесал ему шею, и тогда он медленно повернул голову, словно наслаждаясь этим. Я убрал руку и отступил на шаг.
— По-моему, мы — друзья, — тихо прошептал я. — Теперь попробуй ты, Рэндом.
— Шутишь?
— Я уверен, что опасности нет. Попробуй.
— А что ты сделаешь, если окажется, что ты не прав?
— Извинюсь.
— Великолепно!
Он подошел и подал руку. Зверь остался дружелюбным.
— Ладно, — промолвил Рэндом, спустя некоторое время. Он все еще гладил ему шею. — И что же мы доказали?
— Что он сторожевой пес.
— Что же он сторожит?
— Очевидно, Лабиринт.
— Тогда, на первый взгляд, — заметил, отходя, Рэндом, — я бы сказал, что его работа оставляет желать лучшего.
Он показал на темный участок.
— Что вполне понятно, если он также дружелюбен со всеми, кто не ест овес и не ржет.
— Я полагаю, что он очень разборчив. Возможно также, что он был поставлен здесь для того или после того, как были нанесены повреждения, для защиты от дальнейших подобных действий.
— И кто же его поставил?
— Сам хотел бы знать. Явно кто-то из наших.
— Ты можешь получше испытать свою теорию, позволив Ганелону приблизиться к нему.
Ганелон не шевельнулся.
— У вас может быть семейный запах, — проговорил, наконец, он, — и он благоволит только амберитам. Так что, спасибо, я воздержусь от этого действия.
— Ладно, это не так уж важно, твои догадки пока верны. Как ты толкуешь эти события?
— Из двух фракций, боровшихся за трон, — заметил он, — та, что состояла из Бранда, Фионы и Блейза, как ты говорил, лучше знает природу сил, действующих вокруг Амбера. Бранд не сообщил тебе деталей — если ты не опустил каких-нибудь происшествий, о которых он мог рассказать, — но, по моим догадкам, именно это повреждение Лабиринта и представляет собой средство, благодаря которому их союзники получили доступ в наши владения. Один или несколько их и причинили эти повреждения, обеспечившие темный путь. Если этот сторожевой пес откликается на фамильный запах или какое-то другое средство опознания, каким обладаете все вы, то он действительно мог быть здесь все время и не счел подобающим выступить против вредителей.
— Возможно, — согласился Рэндом. — Есть какие-нибудь идеи насчет того, как это удалось совершить?
— Наверное, — ответил он. — Я дам вам возможность увидеть это, если вы согласны.
— Что для этого требуется?
— Идите сюда.
Он повернулся и направился к краю Лабиринта.
Я последовал за ним. Рэндом сделал то же самое. Сторожевой грифон крался рядом со мной.
Ганелон повернулся и протянул руку.
— Корвин, можно мне побеспокоить тебя относительно кинжала, который я добыл?
— Бери.
Я вытащил его из-за пояса и передал ему.
— Повторяю, что для этого требуется? — вновь поинтересовался Рэндом.
— Королевская кровь Амбера, — ответил Ганелон.
— Не уверен, что эта идея мне по душе, — буркнул Рэндом.
— Все, что тебе требуется сделать, это уколоть им палец, — успокоил его Ганелон.
Он протянул кинжал.
— И дать капле крови упасть на Лабиринт.
— И что случится?
— Давай попробуем и увидишь.
Рэндом посмотрел на меня:
— Что скажешь?
— Действуй! Я заинтригован результатом.
Он кивнул:
— Ладно.
Рэндом взял кинжал у Ганелона и кольнул им кончик левого мизинца. Затем он сжал палец, держа его над Лабиринтом. Появилась крошечная красная бусинка, постепенно увеличившись в размерах, она задрожала и упала.
Сразу же с места, где она коснулась поверхности, взвился дымок, сопровождаемый слабым потрескиванием.
— Будь я проклят! — воскликнул явно заинтригованный Рэндом.
Возникло крошечное пятнышко, постепенно расползшееся до размеров полудоллара.
— Видите, — показал Ганелон, — вот как это было сделано.
Пятнышко было и в самом деле миниатюрным подобием массивной кляксы подальше и правее от нас. Сторожевой грифон издал слабый визг и отступил, быстро поворачивая голову от одного из нас к другому.
— Легче, парень, легче, — проронил я.
Я протянул руку и снова успокоил его.
— Но что могло вызвать такое большое… — начал было Рэндом, а затем медленно кивнул.
