в том, чтобы он оказался на месте раньше меня. Если бы я приехал раньше Каина, все дело сорвалось бы.
Рэндом кивнул:
— Для того, чтобы все так точно рассчитать, кое-кто должен быть на месте действия, во дворце. У тебя есть подозрения?
Я хмыкнул, взял сигарету, закурил и хмыкнул еще раз.
— Я только что вернулся. Ты все время был здесь. Кто сейчас больше других ненавидит меня?
— Нескромный вопрос, Корвин, — заявил Рэндом. — Каждый что-то против тебя имеет. Я бы выбрал Джулиана, но тут это отпадает.
— Почему?
— Они с Каином много лет были в прекрасных отношениях. Жаль ты не видел их вместе. Друг без друга шагу ступить не могли, всюду вместе. А если и по отдельности, то ненадолго. Водой не разольешь. Джулиан ничуть не изменился, такой же холодный, мелочный и злобный. Но если он кого-то и любил, то это Каина. Нет, он не пожертвовал бы им, даже чтобы добраться до тебя. В конце концов, если уж ему стало невтерпеж, он мог найти кучу других способов.
Я вздохнул.
— Кто следующий?
— Не знаю, честное слово, не знаю.
— Хорошо. И что теперь будет, как ты думаешь?
— Ты попался, Корвин. Что бы ты ни утверждал, все подумают, что это сделал ты.
Я кивнул в сторону трупа. Рэндом отрицательно покачал головой.
— Подумаешь, вытащил из Тени какого-то болвана, чтобы все свалить на него.
— Понимаю, — промолвил я. — Странно, что я возвратился в Амбер в самое выгодное для себя время.
— Это точно, лучше не придумаешь, — согласился Рэндом. — Даже Эрика убивать не пришлось. Тут тебе повезло.
— Да. И все-таки: ни для кого не секрет, зачем я сюда явился. Очень скоро на моих солдат начнут посматривать косо. Чужаки. Странно вооруженные, да еще и расквартированы в самом городе! Пока меня избавляла от неприятностей внешняя угроза! Да кроме того, меня подозревают в грязных делишках, совершенных до возвращения, например, в убийстве слуг Бенедикта. А теперь еще и это…
— Да, — вздохнул Рэндом. — Все это я понимаю. Когда вы с Блейзом несколько лет назад атаковали Амбер, Жерар развернул часть своего флота так, чтобы не оказаться у вас на пути. А Каин со своими кораблями напал на вас и разбил. Я думаю, что после его смерти всем флотом будет командовать Жерар.
— А кто же еще? Кто еще с этим справится?
— И тем не менее…
— Согласен. И тем не менее. Если бы для укрепления своих позиций мне понадобилось отправить на тот свет кого-нибудь, то по логике вещей это был бы Каин. Это чистая правда, черт бы ее побрал!
— Ну и что ты собираешься делать?
— Рассказать всем, что случилось и попытаться узнать, кто за этим стоит. Можешь предложить что- нибудь получше?
— Я думал, как бы тебе обеспечить алиби, но что-то не получается.
Я покачал головой.
— Ты слишком близок ко мне. Как бы ты ни старался, эффект будет прямо противоположным.
— А может, признать, что это твоя работа?
— Я думал об этом. Но о самозащите тут говорить не приходится. Глотки перерезают из-за угла. Пришлось бы сколачивать доказательства того, что он замышлял какую-то гадость и объявить, что я сделал это на благо Амбера. Мне это глубоко противно. На таких условиях я категорически отказываюсь признать вину за то, чего я не совершал. Да и все равно, запашок от меня останется препротивный.
— Да и репутация опасного противника тоже.
— Такая репутация мне как раз и не нужна. Я не собираюсь этим заниматься. Нет, это исключено.
— Тогда мы закруглились. Почти…
— Что значит почти?
Прищурив глаза, Рэндом тщательно изучал ноготь большого пальца своей левой руки.
— Как тебе сказать… мне сейчас пришло в голову, если ты не прочь убрать со сцены еще кого-нибудь, то самое время вспомнить о том, что вину можно переложить на чужие плечи.
Я поразмышлял об этом, докурил сигарету и произнес:
— Неплохо. Но в данный момент у меня больше нет лишних братьев. Даже Джулиан не лишний. Да его и не подставишь.
— Необязательно брать кого-нибудь из семьи, — ответил Рэндом. Вокруг полно амберских дворян, у которых есть мотив. Например, сэр Реджинальд.
— Хватит, Рэндом! Это тоже исключено.
— Ну, тогда серые клеточки в моем мозгу истощились.
— Надеюсь, те, что заведуют памятью, остались?
— Ну что ж…
Он вздохнул и потянулся. Затем он встал, перешагнул через тело и подошел к окну. Открыв портьеру, он долго смотрел вдаль.
— Ну что ж, — повторил он, — у меня есть, что рассказать.
И Рэндом начал вспоминать вслух:
— Хотя секс у многих главное в жизни, но у каждого есть любимое дело, которым он занимается в свободное время. Для меня, Корвин, это игра на ударных, полеты и карты — в любом порядке. Ну, может быть, чуть больше я люблю летать — без моторов, на воздушных шарах, планерах, но это уже от настроения зависит, сам знаешь. Спросишь меня в другой раз, так я могу по-другому ответить. Все зависит от того, чего тебе в этот момент больше всего хочется. Ну вот несколько лет назад я был здесь, в Амбере. Так, ничем особо не занимался. Отец еще был здесь, и когда я заметил, что он вот-вот опять разворчится, я решил, что пора прогуляться. Куда-нибудь подальше. Я давно заметил, что могучая сила его обожания и любви ко мне пропорциональна расстоянию между нами. На прощание он подарил мне изогнутую рукоятку для плетки. Наверное, чтобы его любовь крепла как можно быстрее. Но рукоять была прелесть — с серебряной отделкой, прекрасно сделанная. Мне она очень пригодилась. Я решил, что в одном укромном уголке Тени смогу предаться всем своим маленьким удовольствиям сразу. Ехать мне пришлось долго, не буду надоедать тебе деталями, потому что от Амбера это достаточно далеко. На сей раз я не искал места, где бы я был какой-нибудь шишкой. Это быстро надоедает или утомляет — в зависимости от того, какую меру ответственности взваливаешь на себя. Я хотел побыть безответственным ничтожеством и вволю повеселиться. Тексорами был открытый настежь портовый город — знойные дни, долгие ночи, много хорошей музыки, карточная игра утром, вечером и, вообще круглый день. Дуэли каждое красивое утро, а в промежутках — драки и увечья для тех, кому невтерпеж. У меня был маленький красный планер и я чуть не каждый день летал. Отличная была жизнь! Ночь напролет я барабанил в подвальчике у реки, где стены потели не меньше посетителей, и дым плавал вокруг фонарей, словно струи молока. Закончу играть, иду развлекаться. Обычно это была женщина или карты на весь остаток ночи. Чертов Эрик! Опять вспомнил… ты знаешь, он однажды заявил, что я передергиваю карты! Карты — это единственная вещь, где я никогда не мухлевал. Игра — дело серьезное. Просто я хороший игрок, да и везет мне. В отличие от Эрика. Он был лучшим почти во всем, и даже сам себе не мог признаться, что кое в чем другие посильнее. Если ты все время побеждаешь его, значит ты жульничаешь. Однажды вечером, он чуть в драку не полез по этому поводу. Могло плохо кончиться, но Жерар и Каин замяли дело. Надо отдать должное Каину. В тот раз он встал на мою сторону. Бедняга… Какая мерзкая смерть, а? Глотка… Ну ладно, торчу я в Тексорами, занимаюсь музыкой и девочками, выигрываю в карты и ношусь по небу. Пальмы и цветущая по ночам желтофиоль. Добрые портовые запахи — пряности, кофе, деготь, соль и все такое прочее… Дворяне, купцы и крестьяне — то же самое, что почти повсюду. Моряки и разнообразные путешественники появляются и
