И слушаю сквозь уши
Внеумный скрып дрэвэс.
Горит огнёк в углочке,
Летают, блядь, грачи,
И в каждой моей строчке -
От счастия ключи.
Точно ларь внутри ларя другого
Я мирской чешуи касаюсь краями.
Меня вынул Есь из гнезда золотого
И сказал сидеть в чорной яме.
О, гиперборейские Бутырки!
Черви, черви, я дам вам крила!
Лишь бы око не заросло на затылке,
Лишь бы синею кровь была.
Запретите на Хуй сраный
ком
му
низм,
Запретите на Хуй ёба
ный
фа
шызм,
Чтобы лучьще нам желося,
Чтобы Мондыльштам бы Ёся
Сътавил бы России в Жопу
боль
ше
клизъм.
Ты братишка будешь Гог, а
я
Ма
гог,
Мы с тобой построим много
си
на
гог.
Мы из мужичков кошэрных
Для брагыньскых и папэрных
Испечом с тобою сладкой
Ко
ло
бок.
Отмените на Хуй солнцерогий
Крест,
Посадите наше Солнце
под
а
рест,
Пусть мороз Его застудит,
Пусть его совсем не будет,
Пусть его на ужын
Motya Brodsky съест.
На меня Он посмотрел -
Я мяукнул и прозрел.
Самое главное — слышать,
Как чернозём смеётся,
Самое главное — видеть,
Как бессильное время гибнет,
Как рвутся склизкие жилы
Жирных желтушных денег,
Как новый закон вырубает
Города, словно хилые рощи,
Как довольным головы рубит
Заря мечом раскалённым.
Мою Кровь отожмут в полосатую мензурку
И испить поднесут обезжопленному Турку.
А когда он Её звонко выблюет наружу -
Поглядись, чмошный мир, в эту искристую лужу!
Мъне синица рассказала
На Сионских горах,
Что Я чорный ломтик сала,
Что Я прах, что Я прах.
Что вольошь в Мою Ты Прану
Литор дольней хуйни,
И Я стану, и Я стану
Как они, как они.
И вопхнёшь Меня Ты в стадо,
Мою Волю истлишь.
Ой, не надо, слышь, не надо,
Ну пожалоста, слышь!
Я приучил себя к бескружному раденью -
Не быть, не срать, но сьметь в хуячечном миру.
Я думал — ой, умру! А Хуй вам — не умру!
Я поцалуюсь лишь с эребской темью.
Ярко-красный макмахон,
