— Ну хорошо, а если он всё-таки придет в наше посольство, что его ожидает?
— Во-первых, его туда не пустят. Там серьёзная безопасность, Анкара — это не Копенгаген. Какие, кстати, у него документы?
— Не знаю.
— Во-вторых, если он всё-таки туда проберётся, с ним будут говорить консульские работники, задача которых, — он улыбнулся, — никого в Америку не пускать.
— Но он всё-таки не обычный соискатель гостевой визы, — сказал я.
— Ну, если ему удастся это доказать, то с ним, возможно, поговорят… — он помедлил, подыскивая подходящее слово, — другие люди. В принципе, они могут замолвить за него словечко, но это будет зависеть…
— От того, что он им предложит? — догадался я
— Ты соображаешь.
— Понятия не имею, что он может им предложить.
— Ну вот видишь, я же говорю, что ты не профессионал, — улыбнулся мой знакомый. — Забудь лучше про всё это.
— А если мы выйдем в публичную позицию? Устроим пресс-конференцию?
— Для турецкой прессы? — улыбнулся мой приятель.
— Хорошо, я всё понял. Я подумаю. Если я всё-таки решу туда ехать, хотелось бы, чтобы кто-то здесь был в курсе, на всякий случай. Я же всё-таки американский гражданин.
— У нас свободная страна, купил билет — поехал, — сказал он. — Но ты прав, если с тобой что- нибудь случится, не повредит, если про тебя будут знать в посольстве. У тебя есть знакомые в Госдепартаменте?
— Есть, N.
N. был одним из советников Мадлен Олбрайт по России.
— Ты знаешь N.? Вот и замечательно. Позвони ему.
— Пока, — сказал я. — Успеха на выборах!
N. был на встрече. Он перезвонил мне только к вечеру. Я вкратце объяснил ему ситуацию и попросил разрешения звонить, в случае чрезвычайного развития событий в Турции.
— Звони, конечно, в любое время, — сказал он и дал мне свой домашний телефон.
Мой следующий визит был в телекомпанию Си-Би-Эс в Нью Йорке, где у меня был другой хороший знакомый, продюсер Гарри, в своё время я помог им сделать передачу о туберкулёзной колонии в Томске.
— Перебежчик в Турции?! — Гарри в возбуждении забегал по комнате. — Я пошлю камеру к посольству! Он даст нам интервью перед тем, как пойдёт туда? Но это должен быть эксклюзив! О, какой класс! Он выдаст нашим всю русскую сеть?
— Погоди, погоди, Гарри, не так быстро. Никакой сети он не выдаст, он не шпион, он — мент. И камеры не надо. Я просто хотел предупредить тебя на всякий случай. Мало ли что может произойти. Вот если его выкрадут русские или турки станут его выдавать, вот тогда присылай камеру. А пока что никому об этом — ни слова.
— Хорошо, хорошо, обещаю. А ты не мог бы взять с собой портативную камеру и заснять его до того, как вы туда пойдёте — эксклюзив, о'кей? Не дай Бог, его ещё там подстрелят — вот будет история! Я шучу, шучу.
— Ну и шуточки у тебя. Я возьму камеру, только научи меня, как ею пользоваться.
Следующей задачей было объяснить мои планы дома. Моя жена Светлана была не в восторге от идеи ехать в Турцию, сдавать беглого русского подполковника в американское посольство.
— Ты сошёл с ума, — сказала она. — Тебя турки посадят в тюрьму — как я буду возить туда передачи?
— За что меня сажать в тюрьму?
— Ты даже не знаешь этого человека. Может, он бандит, или убийца, или его самого заслали убить Березовского. Потом ты окажешься виноватым.
— Светлана, ты слышала про презумпцию невиновности? Сомнения истолковываются в пользу потерпевшего. А вдруг он не бандит и не убийца — если его вернут в Россию, ему ведь открутят голову.
— Пусть Борис сам его вывозит. Ты читал «Большую пайку»? Там всё написано. Всех вокруг постреляли, а олигарх как бы ни при чём.
— «Большая пайка» — творческий вымысел, драматизация, чтоб книжку лучше покупали. Кстати, Борис ни о чём меня не просил. Это моя собственная идея — ехать в Турцию.
— Но объясни всё-таки, чего ради тебя туда несёт?
— Честно говоря, не знаю, просто не могу удержаться. Чувствую, если не поеду — потом буду жалеть. Нерастраченный авантюризм.
— Тогда я поеду с тобой. Если тебя там застрелят, то я хочу при этом присутствовать. К тому же я никогда не была в Турции.
Для непосвящённого, разместившиеся в небольшом приморском отеле Литвиненки выглядели типичными курортниками, каких в Анталии десятки тысяч. Подтянутый глава семейства, совершавший утренние пробежки по набережной, его миловидная жена, покрытая двухнедельным загаром, и озорной шестилетний ребёнок не вызывали никаких подозрений у местных жителей, для которых русский турист — источник благополучия и главный двигатель местной экономики. К нашему приезду они уже чувствовали себя старожилами, с удовольствием выступая в роли гидов и толкователей местных нравов.
— Ты знаешь, что он кричит? — стал объяснять Толик Литвиненко Светлане, когда раздался полуденный вопль муллы, разносимый усилителями с минарета. — Он кричит «Аллах акбар!», чтобы молились турецкому богу.
И всё же, приглядевшись, можно было заметить, что перегрузки последних месяцев сказались на беглецах. Это было видно по испытующим взглядам, которыми Саша окидывал каждого нового человека, попадавшего в поле зрения, по заплаканным глазам Марины и по непоседливости Толика, постоянно стремившегося привлечь к себе внимание взрослых.
— Как ты думаешь, возьмут нас американцы? — был первый вопрос Саши.
— Сначала нам надо до них добраться, — ответил я. — Покажи-ка мне ваши документы.
Турция является одной из немногих стран, куда граждане большинства государств, включая Россию, могут въехать без визы, вернее получить визу при въезде, заплатив 30 долларов. Марина и Толик въехали в Турцию с обычным российским заграничным паспортом из Испании, куда попали по турпутёвке. Сашин документ был фальшивым; его настоящий паспорт забрали при обыске. Он показал мне паспорт одной сопредельной с Россией страны (по просьбе Саши я её не называю), с его фотографией, но с другой фамилией.
— Где ты его взял? — удивился я.
— Ты что, забыл где я работал? Ребята сделали. Не имей сто рублей, а имей сто друзей.
— Добротно сделано. А из чего видно, что это ты?
— Вот, — он показал внутренний российский паспорт, водительские права и удостоверение ветерана ФСБ.
— Скажи, а в Москве твои кураторы уже обнаружили твоё отсутствие?
— Да, я звонил, уже неделю как они переполошились и меня ищут.
— Ты отсюда звонил, значит, они знают, что ты в Турции.
— Я звонил вот по этому, — он показал телефонную карточку английской компании. — Это идет через центральный компьютер, звонок нельзя отследить. Впрочем, я не знаю.
— Не надо было звонить.
— Слушай, я должен был сообщить своим старикам, что я в порядке. Я ведь никому не сказал, что уезжаю. И Марина звонила матери, сказала, что в Испании с Толиком. Пропади они пропадом, суки, гоняют нас, как зайцев!
