вместе со мной, но я буду видеть вас час в неделю». Даже когда они иногда приезжают в Лос-Анджелес, я не могу уделять им много времени».
Чем дольше продолжается сериал, тем больше утомляют Хью долгие трансконтинентальные перелеты. «Перелеты становятся все длиннее, – говорит он. – Обычно я успевал посмотреть пару фильмов. Теперь же, как только я оказываюсь в самолете, меня охватывает нетерпение. Это чудовищное расстояние».
Как любой хороший отец, который проводит вдали от семьи так много времени, Хью отлично понимает, что многое упускает. «Когда я уезжал, мой старший сын носил мой размер, а теперь он уже, наверное, член кабинета министров», – шутит актер.
Но ни напряженное расписание, ни огромное расстояние не мешает Хью общаться с родными каждый день или хотя бы пару раз в неделю – по телефону или по интернету. Хью очень радуется возможности поговорить на родном языке, прежде чем снова вернуться к американскому акценту и отправиться на работу.
«Очень тяжело жить вдали от семьи, в чужом городе, не разбирая чемоданов. Это под силу не каждому, но моя цыганская натура помогает с этим справляться. Я – отец на расстоянии, и это очень сложно. Мои дети – подростки, они входят в очень интересный период жизни. Мы разговариваем каждый день. Я подключил к компьютеру маленькую видеокамеру, чтобы мы могли видеть друг друга. Я говорю, чтобы они ели брокколи и вовремя ложились спать, а они не обращают на мои слова никакого внимания. При любой возможности они приезжают ко мне, а я – к ним. Мы изо всех сил стараемся провести это время наилучшим образом».
Роберт Шон Леонард, который играет доктора Уилсона, с симпатией относится к поведению друга. «Его семья находится в тысячах миль от него, а он здесь притворяется американцем. Этот сериал – все, что у него есть. Он очень одинок. Каждый раз, когда я его вижу, то удивляюсь, как ему это удается. Его герой настолько склонен к саморазрушению, что я беспокоюсь за него – не только за то, что он несчастлив. Я боюсь, как бы он с собой чего не сделал».
Конечно, при таких заработках Хью спокойно (но эгоистически) мог бы просто возить семью туда-сюда. Но он знает, что все не так просто. Он старается поступать так, как будет лучше для жены и детей. Переезд в Лос-Анджелес заставил бы их бросить родных и друзей и жить вместе с отцом, который работал бы по шестнадцать часов в день.
Все понимают, что подобная жизнь мало чем отличалась бы от жизни в тысячах миль друг от друга. Видеться удавалось бы в лучшем случае час в неделю. «Они могли приехать сюда, но детям пришлось бы идти в новые школы, у жены не было бы знакомых, и они все равно не видели бы меня. Я всегда на площадке. Я не был к этому готов, но у меня нет никакой жизни вне этого пузыря. Я нахожусь здесь с раннего утра до поздней ночи. Иногда съемки заканчиваются где-то между полуночью и четырьмя часами утра. И потом я просто падаю в постель. Это не жизнь. Я чувствую себя нефтяной вышкой. Я ни секунды не жил голливудской жизнью. Я даже джакузи не видел».
Понимая, насколько тяжела и порой одинока жизнь актера, Хью часто восхищается другими, кто ведет такую жизнь очень долго. «Я остаюсь просто без сил, а вокруг меня отличные люди и у меня ужасно интересная работа».
Возможно, из-за этого люди замечают, что на площадке Хью выглядит несчастным и мрачным, несмотря на все премии и восторги. Он говорит, что все могло бы быть еще хуже. Но Хью повезло с женой, которая отлично справляется и с отцовскими обязанностями тоже. Благодаря ей семейная жизнь протекает нормально и по мере возможности гладко. Хью всегда сравнивает свою ситуацию с жизнью тех, кому повезло не так, как ему, и это его успокаивает.
«Как-то раз я встречался с парнем, который служил на ядерной подводной лодке. Ему нужно было подписать кучу документов, в которых говорилось, что даже если в его семье произойдет нечто ужасное, он не сможет вернуться домой. Вопрос стоял только лишь о том, хочет ли он узнать об этом ужасном или нет. С его другом такое случилось, но он не знал об этом, пока не вернулся из похода. Мне, по крайней мере, такое не грозит. Я знаю, что, если что-то случится, я всегда смогу вылететь домой».
Но Хью отлично понимает, что без семьи он мог бы просто замкнуться и погрузиться в бесконечную жалость к самому себе. «Без них я просто схожу с ума не реже, чем раза три в неделю, – говорит он. – Это проявляется по-разному. Знаете ли вы человека, который умеет удерживать мячик на кончике трости? То, что я так далеко от детей, меня очень беспокоит, но мои дети очень щедры. Конечно, они же англичане и со всеми психологическими травмами будут разбираться не раньше сорока».
Сериал продолжался и не собирался заканчиваться. Постепенно всем, даже таким пессимистам, как Лори, стало ясно, что далее жить в отеле невозможно и нужно какое-то постоянное жилье. После того, как стало ясно, что предстоит еще несколько сезонов, Хью решил прекратить «бродить по «Шато Мармон», как привидение» (по выражению Шора), и купить себе дом на Голливудских холмах.
Говорит об этом он неохотно. «Да, я пустил корни – но только как в цветочном горшке. Моя семья по- прежнему живет в Лондоне, но я в конце концов смирился с тем, что «Доктор Хаус» – это довольно постоянная работа. В первые годы я убеждал себя, что все вот-вот кончится. Ведь ничто не длится вечно. На моей стороне была обычная статистика. На телевидении ничто не длится долго. Но я просчитался».
Хью не считает, что Лос-Анджелес – не то место, которое можно считать домом. «Никто не считает этот город домом. Даже сами американцы. Сюда приезжают за горшком золота, чтобы «осуществить проект» или сделать деньги. Никто не собирается жить здесь до самой смерти. Никто и не живет. Мне кажется, что это противозаконно».
Впрочем, человек, который вырос в пресвитерианской семье, под серым, холодным небом, с которого постоянно льется дождь, признается, что ему нравится Лос-Анджелес, хотя порой он чувствует себя здесь, словно на сафари в окружении разнообразных экзотических животных. «Лос-Анджелес держится на оптимизме, энтузиазме и лести. Думаю, здесь можно даже немного полениться. Я не раз слышал, что в этом городе можно провести лишь несколько лет, прежде чем окончательно свихнешься. Здесь так солнечно – во всех отношениях: и в прямом, и в социальном, и в профессиональном!»
Этот город являет собой полную противоположность холодному, влажному миру, в котором Хью собирался провести всю свою жизнь, натягивая по утрам чуть влажные шерстяные свитера. «Мне на самом деле нравится Лос-Анджелес. Отчасти потому, что все твердили, что мне этот город не понравится. Та к всегда бывает, когда тебе говорят, чего ожидать. Мне говорили: «Лос-Анджелес – самое ужасное место на свете. Ты там свихнешься. Ты и месяца там не продержишься. Ты сойдешь с ума – там же все абсолютно поверхностные. У этого города ужасная репутация, о которой знают даже американцы. Это безумный мир кокаина, джакузи, софитов и алчности». Поэтому я был поражен тем, насколько заурядным, в прямом смысле слова, оказался Лос-Анджелес. Это нормальный, напряженно работающий и очень функциональный город».
Хью привлекает энергия и жизненная сила Лос-Анджелеса и американцев в целом. Но в то же время он не перестает повторять, что этот город в сравнении с остальным миром напоминает ему гигантскую автозаправку.
Конечно, он скучает по дому, особенно по британской причудливости, погоде и мрачным домам. Даже по британской жестокости. «Британцы – очень жесткие люди. На них тяжело произвести впечатление. Они очень резки друг с другом, но мне это нравится. Не хочу сказать, что британцы более честны, просто не нужно питать на их счет никаких иллюзий».
И это подтверждается сериалом «Доктор Хаус». По мере того, как сериал приобретает все новых и новых поклонников во всем мире, в Великобритании он практически не пользуется успехом, что кого-то удивляет, а кому-то кажется совершенно естественным. Хью считает британцев – нацией профессоров Хиггинсов, которых ужасно раздражают любые лингвистические ошибки.
«Наш сериал совершенно не похож на «Черную Гадюку», – говорит Хью Лори. – Возможно, поэтому он не так популярен в Британии, как в других странах. Люди все еще считают, что я выпендриваюсь, и поэтому им сложно это принять». Любого актера, который отправился за границу, чтобы заниматься своим делом, британцы считают предателями. Впрочем, речь идет не только об актерах. Той же изоляции на протяжении многих лет подвергался футболист Дэвид Бекхэм.
«В нашей стране это достойно осуждения. И тому есть прекрасный пример: Питер Кук и Дадли Мур. Оба были фантастически талантливы, но Питер остался в Лондоне, а Дадли уехал. Поскольку он уехал и поселился в солнечной Калифорнии, все считали, что он заключил сделку с дьяволом и взамен своей
