потеряла сознание.
Когда в ритмичном шуме прибоя появились новые, непривычные шлепки волн Оля сразу открыла глаза.
'Что это?'
А потом заспанная Оля увидела, как её лучшую подругу за косу поднял в воздух незнакомый мужик. В эту самую секунду по коротким стриженым волосам девочки скользнули чьи то пальцы.
– А-а-а-а!
Немыслимо извернувшись, девочка вывернулась из цепких рук и, изо всех сил дёрнув головой, вырвала свои волосы из кулака нападавшего. Длинные ноги и инстинкт самосохранения не подвели и, ещё не успев ничего понять, Оля оказалась в двадцати шагах от подруги. Лена висела в воздухе на своей косе, которую крепко держал двумя руками маленький кривоногий… негр. Ещё один показывал пальцем на неё и весело белозубо ржал. Потом он развернулся и наотмашь ударил Леночку по голове.
Тут до Оли, наконец, дошло.
Лена кричала. Очень громко. А потом она замолчала.
'Чужие!'
Оля тоненько, по-детски, взвизгнула и изо всех сил припустила домой, к дяде Ване.
– Мамааааа! Мамочка…
Дел никаких, слава Богу, не было. И вообще – сиеста. Ну и что, что уже не лето, а осень и уже не очень жарко. Праздник у меня. Выходной.
Иван дремал на веранде, вполглаза наблюдая за тем, как Бим охотится на бабочек. В посёлке царила тишина – три дня назад, когда из Бахчисарая вернулся караван со всеми остальными мужиками, они, так сказать, отметили. Не смотрины, понятно дело, а так… ну так ведь и повод то какой! Сын! Ура! Виват!
'Виват'
Ваня лениво перевернулся на другой бок. Его любимые женщины тоже спали. И дети. Все скопом. Малышня учится. У Бориса в доме. А 'племяшки'… ушли куда-то.
'Благодать'
Маляренко закрыл глаза окончательно.
Истеричный лай собаки подбросил Ивана на полметра вверх.
– Цыц! Собачёныш, разбудишь всех!
'Собачёныш' стоял на пирсе, вздыбив шерсть и орал уже на пределе своих сил. Сквозь собачью истерику пробился комариный писк.
'Что за…'
Маляренко перескочил через перила и бегом кинулся на причал. На другой стороне затона, по косе неслась смуглая фигурка. Раздетая.
'Ольга? Голая?'
Иван ещё ничего не понял, но его глотка уже сама собой выдала совершенно нечеловеческий рёв.
– Тревога! Все ко мне!
Посёлок проснулся в одно мгновенье. Из дома выскочил полуголый Олег с мачете и пистолетом, следом к сараю стали сбегаться остальные. Сразу повсюду заметались орущие женщины, разыскивающие детей, начались вопли, крики и суета. Никто ничего не понимал, но яростный крик Ивана напугал всех.
– Дядя Ваня!
Девочка захлёбывалась слезами, тяжело дыша.
– Там. Лену. Чужие. Украли.
– Шеф! Море.
Крик Олега заставил всех перестать пялиться на ребёнка и посмотреть на море. В затон, шевеля десятками вёсел, полным ходом входил чужой корабль.
Иван впал в ступор. Он даже представить себе не мог, что у кого-то КРОМЕ НЕГО ЕСТЬ КОРАБЛЬ!
Перед глазами возникло знакомое лицо.
– Милый!
В ладонь ткнулась ребристая рукоять пистолета. Ваня опомнился.
– Бабы! Все быстро ко мне в дом. Запереться! Мужики – за мной!
Корабль преодолел километр от горла до набережной, где стояли, вытянувшись в ниточку, дома, всего за пять минут. Позади ещё бегали истошно зовущие своих детей женщины, но вокруг Ивана уже собрались с оружием все одиннадцать мужчин Севастополя. Людей колотило – никто ничего не понимал, но, почему то, было очень страшно. Спокойным выглядел только Олег, деловито осматривающий своё оружие. Ваня задавил мандраж, сделал три глубоких вздоха и постарался не обращать внимания на слабость в желудке и подкашивающиеся колени.
– Грммммм. Ар… арбалетчики…
Голос всё равно дрожал.
'Соберись, скот!'
– Арбалетчики. К бою!
Иван снял с предохранителя пистолет, загнал, вслед за Степановым, патрон в патронник и вытянул левой рукой мачете.
'Лену украли'
Увидев стоявших плотной кучкой местных, Диаб приказал довернуть руль прямо на них. Разогнавшийся катамаран на полном ходу выскочил на мягкий песок пляж и остановился.
Диаб вскочил на ноги и, потрясая своим копьём, заорал.
– За мной! Нам нужны пленники!
Когда Ваня увидел, кого принёсли к ним черти, он успокоился. Просто успокоился. Всё стало происходить, как в замедленном кино. Он смотрел, как на пляж, на ЕГО пляж, сыпятся с катамарана чёрные фигурки с копьями и дубинками и зверел. На ЕГО город. На ЕГО людей. НА ЕГО СЕМЬЮ.
Ярость затопила всё, но голова, почему-то, не отключилась.
– Олег. Прицельно. По тем кто слева.
'Это я говорю?'
– Арбалетчики, – голос звучал глухо и растянуто, – бейте в середину.
Маляренко поднял пистолет.
'6+4+4=14; Их… пусть будет 30. 30-14=16. Нормально'
Эта калькуляция промелькнула в немеющей голове Ивана за долю секунды.
Чей-то смутно знакомый голос раскатисто пророкотал.
– Па. Ли!
Увидев, что местные не разбегаются, а собрались у дома в полусотне шагов от берега, Диаб заорал новый приказ. Кинувшиеся, словно гепарды, в атаку воины резко остановились и сбились в кучу, закрывшись плетёными щитами, обтянутыми шкурами антилоп. Диаб с трудом дождался, когда соберутся все. Пока эти идиоты-гребцы, преодолевая страх, выползут на берег.
'Какая удача! Целый посёлок. Столько женщин…'
Предводитель пинками выгнал последних гребцов на пляж.
– Вперёд!
– Господин! У них ПИСТОЛЕТЫ!
Ни один воин не успел бросить своё копьё. И щиты не спасли. Первый десяток, в котором были самые лучшие бойцы, умер за три секунды. А эти проклятые трусливые солевары заорали и, побросав свои вёсла с которыми они шли на врага, бросились назад, к катамарану, пытаясь столкнуть его обратно в воду. Диаб
