Он подмигнул и улыбнулся ей так, что у неё бешено застучало сердце и сразу стало очень жарко. Везде. Особенно внизу живота.
Мария Сергеевна тяжело задышала, взяла мужа за руку повела его в баню.
– Татьяна!
Растеряно стоявшая на веранде Таня вздрогнула. Маша так её называла только в минуты крайнего гнева и раздражения.
– Татьяна! Ты идёшь? Долго нам тебя ещё ждать?!
– Вооот. А потом рядились долго. Спорили. Орали. Каждую копейку считали. В общем, согласились они с тем, что по совести говоря, их хуторяне налоги платить должны мне.
– Подожди, – Таня, до сих пор лежавшая в блаженном ступоре, ожила, – ты же им три года дал? Налог не платить. Так?
– Так. Так они и не платят. Всё, что Надя там собирает им же и идёт. Бэзд-возд-мезд-но.
Ваня очень похоже спародировал Сову из старого мультика. Таня не поняла, а Маша звонко рассмеялась и, с трудом переставляя ноги, пошла приоткрыть дверь. В бане было слишком жарко.
– И что?
– В общем, решили так. Я в их налоговую систему не лезу. Они со своей округи собирают деньги, как хотят, но! Каждая четвёртая копейка отныне наша!
– Каждая… а!
Машин счастливый визг оглушал. Любимица скакала голышом по бане, хлопая в ладоши и крича нечто бессвязное. Таня села на полоке и тоже принялась…
'Она что? Молится?'
Ваня никогда не видел, чтобы его младшая молилась, хотя католический крестик у неё имелся. Только сейчас до Ивана дошло, в каком напряжении были его жёны. Какими нервами и усилиями давалось им это мнимое благополучие общины, за которую они несли ответственность.
'Бедные мои'
– Девочки. – Ваня привлёк к себе жён. – Всё. Я вернулся. Киндер. Кухен. Кирхен.
– Ах, ты свооолааачь!
Под руку счастливо хохочущим девчонкам вдруг 'случайно' попались банные веники.
– Уффф! Марррия! Танюша! Уффф!
– Всё-всё-всё! А дальше?
Иван напился квасу и перевёл дух.
'Ну надо же! Ух, как я могу!'
– А чего дальше? Я больше требовал. Половину. Но Надя мне все цифры дала. Полный расклад. Половину они никак не смогут. Зато Стас мне официально объявил, что его три бойца у нас будут расквартированы на постоянной основе и в свою смену они поступают под наше командование. А Гера пообещал, что камень для строительства военных укреплений и для порта будет для нас бесплатным. Даже доставка. Правда этот куркуль уточнение внёс – на большую стену это не распространяется.
Маляренко усмехнулся. На стену длиной почти в девятьсот метров камня потребовалось бы столько, что никакой доброй воли у дяди Геры не хватило бы.
– Да и ладно. Ров расширили и углубили. Вал вон какой! Обойдёмся. Звонарёв со своими ребятами на неделе придёт. Дом Герду строить.
– Бесплатно? – Мария Сергеевна, несмотря на свой легкомысленный вид, была деловита и собрана.
– Ну конечно. В долг. Пятьсот. Срок – через два года.
Маша довольно щёлкнула пальцами. Вот что значит Мужчина. Хозяин. Вернулся и решил все проблемы. За ним как за…
В глазах красавицы снова стал разгораться огонёк счастья и обожания.
– Марррия!
– Милый. Заткнись. Расслабься. И получай удовольствие. Татьяна! Я тебя долго ждать…
Заряд бешеной энергии, полученный Ваней в бане, не пропал даром. Следующим же утром кипучая энергия босса встряхнула весь городок. Сначала Иван устроил совещание. В шесть утра. На предмет подготовки ЖКХ к зиме. Затем, в шесть тридцать – смотр ополчения и манёвры. Степанов нервничал, суетился и подгонял подчинённых как мог, стараясь произвести на шефа благоприятное впечатление. Выучка бойцов хозяину понравилась. Не спецназ, конечно, ополченцам так вообще – ещё учиться и учиться, но! Стараются, черти! А четверо профессиональных бойцов из личной дружины Ивана были так и вовсе – молодцы. Да и три бойца из Бахчисарая показали, что они на многое способны. Во всяком случае, работали ножами и тесаками они здорово.
Потом были стрельбы из крепостного арбалета и новое совещание у вытащенной на берег 'Мечты'.
– Степанов, бери своего Виталика и по-быстрому дуй на 'Беде' за маслом. Возьмёшь с собой автомат. Никуда дальше не ходи, ясно?
– Так точно!
– Завезёшь Алексееву жратвы, на всякий случай, и скажешь, что наш с ним уговор в силе и я за ним приду весной. В апреле. Пусть ждёт.
И это, Олег. Успей обернуться до штормов, хорошо?
'Беда' вышла в море следующим утром, а Ваня, проводив ребят в путь, заскочил домой и сходу огорошил Марию Сергеевну.
– Тащи свой гроссбух и все долговые расписки.
Маша удивилась, муж в цифры не лез уже давным-давно, оставив эту епархию на её попечение, но виду не подала. Надо так надо. На то он и муж.
– Тэк-с, угу, ага. Ничё не понял.
Маляренко громко захлопнул деревянные дощечки, служившие обложкою книги учёта.
– Сделай поимённый список должников, суммы их долга, семейное положение и их собственности. Привлеки Бориса. Сроку – два дня.
Ваня потрепал растерянную женщину по щеке и усвистал из дома. Дел было – невпроворот.
'Идите ко мне бандерлоги'
Третий день подряд питон Каа в лице Ивана вёл приватные беседы с бандерлогами, живущими в Севастополе и Юрьево.
– Боренька…
Вкрадчивый голос хозяина ледяным языком пролазил за шиворот рубахи, вызывая озноб и нервную дрожь.
– Боренька, что значит 'не могу'? Ты, – шипение стало совсем тихим и потому особенно жутким, – забыл, как ты сюда попал, а? И с чего всё начиналось? Снова кораблик попилить хочешь, а?
Борис Михайлович утёр пот, заливавший лицо и промямлил нечто невнятное.
– Значит так, Борис. – Иван был снова обычен и громок. – За дом, мебель, имущество ты мне должен, со всеми скидками, ровно пять сотен. Ты идёшь по первому списку. Служебному. Ты не платишь никаких налогов. Больше того, у тебя казённый кошт. Зарплата. У тебя и твоей жены. Так?
– Так.
– Остальным гораздо тяжелее – они ещё и налоги платить обязаны… так что… Боренька, ты у меня сколько получаешь?
– Тридцать пять копеек и Света – двадцать пять.
– Итого шестьдесят. Значит, – Маляренко задумался. Сильно давить директора школы он не хотел. – С твоей семьи каждый месяц двадцать копеек. За два года погасишь весь долг. Без процентов. И всё!
Борис побледнел – на сорок копеек в месяц они едва смогли бы сводить концы с концами.
– А кому сейчас легко? Работать будешь больше, а получать меньше. Всё. Иди.
