новых данных и нового опыта. Питаясь от этих источников, мы можем изменить свою унаследованную склонность быть жесткими и негибкими, а также справиться и с другими искажениями в своем унаследованном видении. Но это легко. Очень трудно дается даже просто осознание и понимание своего видения. Защитные механизмы собственного 'я' очень легко могут ввести в заблуждение. Каждый должен бороться с обманчивыми образами нашего ненастоящего 'я', с тем, чем мы хотим казаться, чтобы получить признание других. Для большинства из нас очень трудно отделить это иллюзорное 'я' от настоящего, но подавленного.
Самая же существенная проблема изменения лежит, вероятно, на еще более глубоком уровне. Видение, в рамках которого я действую, дает мне определенность. Оно вносит в жизнь смысл, предсказуемость и дает мне основу для приспособления к реальности. С видением, хорошо ли оно или плохо, я могу как-то существовать. А если бы его не было, где бы я был? Что бы со мной случилось, если бы я оставил свое старое видение в поисках нового? Вот теперь и настало время обсудить эти важнейшие вопросы.
5. Инерция и осознание видения
Обратите внимание на людей, окружающих вас, прислушайтесь, что они говорят, и вы увидите, как уверенно и безапеляционно они судят о себе и обо всем окружающем. Может показаться, что у них есть ясное понимание сути дела. Но только начните анализировать все их идеи, и вы увидите, что они едва ли способны хотя бы как-то осмыслить ту реальность, о которой они говорят. А если вы углубитесь дальше, вы откроете, что такие люди даже и не пытаются приспособить свои идеи к реальности. Совсем наоборот — посредством своих суждений индивид пытается уклониться от задачи личного видения реальности, пытается отсечь себя от своей собственной жизни. Ибо жизнь изначально является тем хаосом, в котором теряют себя. Человек смутно догадывается об этом, но страшится столкнуться с этой ужасной реальностью лицом к лицу, поэтому он стремится закрыться от нее завесой своей фантазии, где все кажется ясным. 'Неправильность' его идей его нисколько не беспокоит, он просто использует их как траншеи для защиты своего собственного существования, выставляя их как пугала, чтобы отогнать реальность.
Теперь мне бы хотелось исследовать один очень интересный вопрос. Он касается стойкости нашего первого унаследованного видения. Почему раннее видение имеет тенденцию сохранять свое влияние в течение всей жизни? Действительно ли столь живучи самые первые впечатления? Казалось бы, мы должны стараться побыстрее избавиться от всех искажений, которые ограничивают нашу способность быть хозяевами своей жизни. И, конечно, какие-то изменения неизбежны в жизни каждого. Озадачивает, однако, отсутствие именно глубоких изменений.
Представим себе человека с совершенно искаженным видением. Он видит себя человеком трущобы, а других людей — либо средством для каких-то своих целей, либо угрозой своему существованию. Жизнь для него — это бесконечное соперничество, мир — змеиная яма, а Бог — немногим более, чем жестокая иллюзия. Очевидно, что такой человек захочет остановить движение мира и сойти на остановке, уйти прочь. Его наказывает, и притом весьма жестоко, его же собственное восприятие. Почему бы такому человеку не переосмыслить свое видение? Он ведь должен был заметить, что существуют и другие люди, которые относительно счастливы. Некоторые из тех людей, которых он видит на улице, улыбаются, другие насвистывают. Может быть, они узнали некий секрет, дающий радость? Быть может, они нашли что-то такое, чего он сам не нашел? Что они знают такого, чего не знает он? Если бы он только захотел просто переосмыслить и пересмотреть свое основополагающее видение, он мог бы превратить презрение к себе в самоодобрение, перейти от пессимизма к оптимизму, от цинизма к доверию. Он мог бы заменить негативную душевную позицию позитивной. Почему же он этого не делает? Все мы в большей или меньшей степени похожи на такого несчастного человека. В таком случае, — что же, разве мы все мазохисты?
В соответствии с принципом, согласно которому стоит повторить дважды то, что заслуживает быть высказанным однажды, повторим, что единственный путь к личному возрастанию и более полной жизни ведет через изменение всей панорамы нашего видения. Ограниченное видение, наказывающее нас, похоже на сковывающие цепи. Оно цепко удерживает нас на одном и том же месте, так, что каждый день становится калькой вчерашнего, и каждый год становится тоскливым повторением предыдущего. Чтобы понять, почему многие из нас остаются добровольными пленниками искаженных видений, следует вкратце повторить, что же нам дает само видение. Это может пролить свет и на наше сопротивление необходимости переосмыслить и пересмотреть то видение, с которым мы начали свой жизненный путь.
Когда мы впервые учимся заглядывать в свой собственный внутренний мир и смотреть вовне на всю остальную реальность, мы тут же начинаем искать во всем упорядоченность, взаимную согласованность пО неким образцам, повторяемость. Мы учимся связывать причины со следствиями. Одним словом, мы ищем в мире предсказуемость. Знание того, что может случиться и чего следует ожидать, дает нам определенное чувство безопасности, возможность принимать решения и соответственно с ними действовать. Вскоре и наши собственные действия и реакции приобретают схематичность и начинают строиться по образцам, основанным на нашем восприятии и способах
приспособления к реальности. Жизнь становится предсказуемой, и в наших реакциях образуется
Вероятно, это и является главной причиной того, почему мы так упорно сопротивляемся изменению нашего видения, даже если оно становится для нас жестокой тюрьмой. Мы страшимся погрузиться в хаос в случае, если мы оставим старое видение, дававшее предсказуемость и согласованность. Я боюсь быть брошенным без руководства. Например, если бы я отбросил прочь свои негативные представления о самом себе и научился бы относиться к себе хорошо, как бы я стал действовать? Что бы случилось? Как бы я стал относиться к другим людям? Если бы я отказался от своего ложною суждения, что другие люди по сути своей бесчестны и мне нечего от них ждать, как мне с ними говорить, как себя вести, как с ними обращаться? Может, я должен начать доверять другим людям? Может, я должен зайти столь далеко, чтобы не бояться открывать другим себя?
Вся трудность в том, что нет гарантий, что это новое видение окажется лучше, чем старое. Не вопрос ли это о синице в руках, которая лучше журавля в небе? Кто захочет отдать известное в обмен на неизвестное, не имея при этом определенной уверенности, что дело стоит того? Я знаю то, чем обладаю, но я не уверен в том, что получу взамен и даже не знаю, не рискую ли потерять все? Всякое изменение означает, что происходит в каком-то смысле смерть и новое рождение. Умереть для старого и родиться в новом качестве — это пугающая перспектива. И между смертью и новым рождением всегда есть такой трудный и страшный момент, когда я ничем не обладаю. Если я откажусь от своего старого видения, все- таки дававшего жизни хоть какой-то смысл, а моему поведению — известную
направленность, сохранит ли новое видение целостность и неповрежденность моей жизни?
Все, о чем мы говорили, может показаться чистой абстракцией. Я вспоминаю свой личный опыт, который поможет конкретнее показать, какова реальность этого страха. Ко мне время от времени приходила за советом девушка из колледжа. Каждый раз она приходила с новой проблемой. Занимаясь мношми ее делами, я в конце концов спросил ее: 'Не приходило ли тебе в голову, что когда-нибудь тебе предстоит покончить со всеми этими проблемами? Прошло уже столько времени, что мы, должно быть, поразили уже сотню мишеней'. Несчастная девушка чувствовала себя совершенно не в своей тарелке среди социальных отношений взрослых. Ее самовосприятие не давало ей возможности вести себя с другими как равной.
