– Чем могу помочь? – Оливия не думала, что это был визит вежливости.
– Не возражаешь, если я присяду?
– Пожалуйста.
Поскольку кресло-качалку занимала Оливия, а другого посадочного места не наблюдалось, Джек сел на ступеньки.
– Ты все еще злишься на меня из-за того ужина?
Мужчина! Кажется, он не способен осознать, что такое взаимное доверие и уважение.
– Нет. – Однозначный ответ должен был убедить его не начинать изначально тупиковый разговор.
– Но ты все еще не желаешь пойти со мной на свидание?
– Я не знаю, – честно ответила Оливия.
Ей не нравилось признавать, как сильно она скучала по его обществу. Вероятно, она ожидала слишком многого, но не могла смириться с тем, что у него были от нее секреты.
– Так я и думал.
Джек перевел взгляд на бухту, наблюдая за блестящей водой, которая переливалась под розовыми лучами заходящего солнца.
– Я переехал в Кедровую Бухту, чтобы начать новую жизнь, – сказал ей Джек. – Но прошлое никогда не отпускает человека, верно?
Оливия кивнула – она видела доказательства этому каждый день.
– Боб посоветовал все рассказать тебе, и я должен был давно сделать это. Но я боялся, что, когда ты узнаешь, не захочешь иметь со мной никаких дел.
– Опять секреты, Джек?
– Нет, просто причина, по которой я не смог пойти с тобой на ужин.
– Нет необходимости, Джек. – Он сделал свой выбор, так же поступила и она, хотя Оливия и признала, что ей любопытно.
– Я думаю, это важно, – заспорил Джек. – Если мы с тобой продолжим наши отношения, а я очень сильно хочу этого.
– У меня особое отношение к секретам. Я их ненавижу.
Оливия понимала, что большинство ее чувств было связано с ее давно умершим браком. Стэн был неверен ей и до развода, если не физически, то эмоционально. После смерти Джордана появилась другая женщина, которая помогла Стэну справиться с потерей. Другая женщина, которой он доверял.
– Я излечившийся алкоголик, Оливия.
– Но…
Оливия замолчала, уверенная, что видела его с алкогольными напитками. Но потом поняла, что не права. В ресторане он пил воду, пока она наслаждалась вином. Джек сказал, что ему садиться за руль…
– Я не смог пойти с тобой на ужин, потому что должен был посетить встречу анонимных алкоголиков. Прошло десять лет воздержания. Это были долгие десять лет, но не прошло и дня, чтобы я не думал о выпивке. Стакан пива может разрушить все.
Чтобы сказать правду, ему потребовалось много мужества. Оливия встала со стула и села на ступеньку рядом с Джеком, взяв его за руку.
Он в ответ сжал ее ладонь.
– В свое время я стоял перед многими судьями, но никогда не встречался с кем-нибудь из них, – проговорил Джек. – Дело в том, что я не был уверен, как ты отнесешься ко мне, узнав всю правду.
– Это многое объясняет.
– И что именно? – поинтересовался Джек.
– Знаешь… я подумала, что должно быть логическое объяснение тому, почему ты не любишь Барри Манилоу.
– То есть считаешь, что только алкоголики не любят его? – засмеялся Джек. В ответ Оливия засмеялась. – Мой разум находился во власти алкоголя двадцать лет, но, слава богу, я смог сохранить чувство юмора.
– Вот и хорошо. Оно понадобится тебе для жизни в Кедровой Бухте.
– Друзья? – Джек поднес ее руку к своим губам.
– Самые лучшие друзья.
– Любовники?
– Не спугни удачу.
– Сегодня я свободен, чтобы поужинать, – вздохнул он. – Если ты не против.
– На самом деле у меня есть причины, чтобы отпраздновать. Я расскажу тебе позже.
– А чем тебе не подходит этот момент?
– Я не хочу мешать закату. О, Джек, разве он не превосходен?
– Да, действительно чудесен, – прошептал он, обнимая Оливию и прижимая к себе.
Оливия положила голову на плечо Джеку. Это было хорошее лето. Оба ее ребенка теперь состоят в браке, а Джеймс еще и стал отцом. Мать по-прежнему здорова. Ее ближайшая подруга Грейс страдала от поступка мужа но приняла случившееся. Она приводила свою жизнь в порядок, и Оливия гордилась ею.
А сама Оливия… Оливия была с Джеком, и их отношения становились прочными. Она не знает, что готовит для нее будущее, но в ней крепла уверенность, что все будет хорошо.
Постепенно солнце скрылось за горами. Его ярко-розовые лучи попали на воду и 16-ю Лайтхаус-Роуд. Они растеклись по всему городу и коснулись дома двести четыре на Роузвуд-Лейн. Грейс Шерман посмотрела в окно и улыбнулась.
