основные цвета. Радуга игры давно вырисовалась, она навсегда.
Убежден, сегодняшние скоростные форварды Блохин, Онищенко, Гуцаев внесли бы сумятицу в ряды оборороны ЦДКА 1946 года, а Ловчев и Круглов, играя на опережение, оставили бы без мяча Гринина и Демина. В это нетрудно поверить. Но если бы тем одиннадцати армейцам сейчас было по двадцать пять и обучались они нынешнему футболу, то, пожалуй, за свою сборную мы меньше волновались бы. Те были по-человечески основательны, коллективны, по-спортивному дружны, самолюбивы, тверды.
Каждому времени своя игра. Оттого и в начале века существовало выражение «современный футбол», оттого и тогда сравнивали существующую игру с игрой прежних сезонов. Болельщик всегда человек горячий, пусть и с седой головой. Простим ему, если он в запальчивости высказывается чрезмерно пренебрежительно о тех, кто сейчас на поле и, как гусляр, распевает о подвигах былинных форвардов. Постараемся из его преувеличений выудить те факты, поступки и сцены, которые достоверно свидетельствуют о непреходящих ценностях футбола. А спорщикам, думаю, следовало бы превыше всего ценить не различия, приобретенные со временем, а те черты футбола, на которых он от века стоит.
СТОЛКНОВЕНИЕ ИСТИН
Все футбольные истины бродят по свету неразлучными парами, одна «да», другая «нет», и в каждой словесной схватке, будь то даже дискуссия на страницах печати, они тут как тут, обе и на равных правах.
«ВМЕСТО ТОГО ЧТОБЫ УДАРИТЬ ПО ВОРОТАМ, ОН ОТОСЛАЛ МЯЧ ПАРТНЕРУ, И МОМЕНТ БЫЛ УПУЩЕН».
«ВМЕСТО ТОГО ЧТОБЫ ОТОСЛАТЬ МЯЧ ПАРТНЕРУ, ОН ПРОБИЛ САМ, ПРОМАХНУЛСЯ, И МОМЕНТ БЫЛ УПУЩЕН».
Не правда ли, и та и другая фразы попадаются на каждом шагу? Да и, положа руку на сердце, кто из нас сгоряча не произносил и ту и другую, будучи твердо убежден в своей правоте?! И всегда-то в них вкладывается такая уверенность, такое высокомерие, такая интонация окончательного приговора, что поступок незадачливого футболиста выглядит ну просто курам на смех. И никого ни капельки не смущает, что сегодня утверждается прямо противоположное тому, что говорилось вчера.
Игровые ситуации, о которых идет речь в этих расхожих фразах, невозвратимы. Нам не дано знать, что случилось бы, если футболист согласно нашим рекомендациям в первом случае сам ударил по воротам, а во втором отдал мяч партнеру. Мы убеждены, что все было бы в полном порядке лишь только потому, что у футболиста на поле ничего не получилось. Не исключено, что болельщики это твердят как бы себе в утешение, чтобы показать, как плохи были дела противника, как близок он был к разгрому. Или, может быть, людям хочется блеснуть своим пониманием игры? Или все кругом несносные придиры, ворчуны, которым невозможно угодить? Или, наконец, самое вероятное: мы же, сидя на трибунах, поигрываем, наши колени скачут, плечи дергаются, вот и горячимся и сердимся, когда рвется маневр.
Нас ни в чем не убеждают и те случаи, когда мы мысленно командовали игроку «бей!», а он нас не слушался и пасовал, и с его паса другой игрок беспрепятственно забивал гол, или когда гол был забит совершенно нелогичным непонятным ударом, хотя ребенку было ясно, что полагается пасовать.
Футбол от века наречен игрой коллективной. Но почему же зрители так ценят индивидуальные проявления, почему специально ходят на «звезд»? Как бы ни была тактически выдрессирована команда и как бы она ни была при этом удачлива, людям будет не хватать в ней заметных, выделяющихся личностей. В иных случаях героев даже выдумывают, не желая признавать свою команду обделенной талантами. Сотни футболистов полезных, надежных, верой и правдой либо забивавших голы, либо заслонявших свои ворота, проходят длинной вереницей, а их легко забывают год-два спустя после расставания. Помнят тех, кто игрой своей не был ни на кого похож. И любят их за то, что они расцвечивают футбол, внося в его военно- шахматный строй необычайные, небывалые сцены.
«Бить или отдавать?» Противопоставление далеко не элементарное, его не исчерпаешь рекомендациями из учебника тактики, где резонно говорится, что искомое решение зависит от создавшегося на поле расположения игроков обеих команд, и в одних случаях полагается бить, а в других пасовать.
Гладко на бумаге. В быстротекущей игре теоретизировать некогда, там расшифровку ситуаций хорошие игроки ведут по интуиции, мгновенно. И всегда останется неправым тот, кто хоть и действовал строго по уставу, но ничего не добился. А поправшему все разумные законы, но вогнавшему-таки мяч в сетку – честь, хвала и слава! И уж можно не сомневаться, что его странному, но принесшему победу решению немедленно найдется чуть ли не научное обоснование.
Фактически в этой простенькой коллизии сталкиваются и обнажаются коллективные и индивидуальные начала футбола. Да, сталкиваются. Легче легкого объявить, что одиннадцать людей, натянувшие на плечи одинаковые футболки, тем самым уже коллективисты, что таковы условия игры, а если кто-то из них заигрывается с мячом дольше положенного, то он эгоист, себялюбец, пижон и вообще никудышная сомнительная личность. Пробуют себя на просторном футбольном поле и такие, но игра их выбраковывает, и довольно быстро. В мастера выходят люди, добровольно принявшие, сознательно выполняющие, впитавшие в себя главные установления футбола, как игры коллективной. И тем не менее индивидуальное и коллективное начала то и дело входят в конфликт, рождают споры.
Был в киевском «Динамо» форвард Анатолий Бышовец. Его еще из юношеской команды собирались отчислить за таскание мяча, но оставили, потому что он, непонятно каким образом, забивал много голов. На него, уже взрослого, уже игрока сборной страны, покрикивали иные тренеры, о нем сложилось мнение, что, «если бы умел отдать вовремя пас, ему бы цены не было». Словом, играть спокойно ему не давали, тщась отнять у него, к счастью упрямого, редкие достоинства и превратить прирожденного дриблера в средненького форварда.
Полузащтник из того же клуба Виктор Колотов. Как легко, даже, можно сказать, весело начинал он! Длинные как ходули, неутомимые ноги, казалось, сами, казалось, шутя и играючись выносили его к воротам противника, и колотовские набеги были неотвратимы. Его удары решили исход многих важных матчей. В искусстве точных передач, в оборонительной маете он был явно послабее. Но, как нарочно, иные тренеры его превращали то в диспетчера, то в «волнореза», и скромный, всегда играющий с душой, в полную силу, он беспрекословно выполнял любую порученную ему работу. Считалось, что перегруппировка – в интересах команды. Конечно, такой игрок всегда что-то вложит в общее дело. Однако то редкое достоинство, которым Колотов был отмечен природой, мало-помалу сходило на нет, и он стал превращаться в игрока пусть и хорошего, но не слишком заметного, каких немало. А потом, в сезоне 1975 года, когда киевское «Динамо» блеснуло прекрасной игрой, Колотов опять стал самим собой, ему предоставили свободу, и он вволю атаковал, забил самые важные и самые красивые – колотовские! – голы.
Еще один форвард из той же команды – Олег Блохин. Сразу, едва появившись среди взрослых, юноша зарекомендовал себя мастером скоростного рывка, ориентировки в тесноте и завершающего удара. И принялся забивать голы. Кажется, все, что надо. Нет, немедленно прозвучали постные нотации о вреде игнорирования партнеров, жалобы на то, что Блохин, взяв мяч, тут же не отдает его, а старается сам обвести, прорваться, ударить. И ведь получается у человека! Но, как видно, кого-то раздражали его самобытность, его отклонение от образа «среднетактического» нападающего. Убогое, трафаретное, инкубаторское мышление!
Московский динамовец Геннадий Еврюжихин. Более эксцентричного футболиста я не припоминаю. То он был в фаворе, сумев всех восхитить своими дальними, прекрасно рассчитанными передачами, своим длинным спринтом, блужданиями, не поддающимися быстрому уразумению, каким-нибудь невероятным голом. А то всех возмущал навесами мяча с фланга почему-то обязательно за ворота, холостыми пробежками, отпрыгиванием в сторону от резкого противника. Он был то необычен, то смешон. Еврюжихина без конца поучали, критиковали, не желая понять простой вещи: суть этого интересного игрока в том, что если он не отошлет мяч за ворота, то не сделает в другой попытке и прекрасной передачи,
