ступеньки.
Возле знакомой двери стоял здоровенный верзила в свитере и в синих джинсах и упрямо держал палец на кнопке звонка. Рядом суетилась щупленькая старушка, с которой Маше уже не раз приходилось встречаться, и дергала верзилу за рукав:
– Да ну ее, Глебушка, пойдем домой.
– Погоди, мам, откроет, куда она денется, – пыхтел незнакомый Глеб и гневно поджимал губы.
– Простите, что произошло? – запыхавшись, строго спросила Маша. – В чем дело?.. Да отпустите вы звонок! У Капитолины Семеновны что-то случилось? Она не открывает двери? А спасателей вызвали? Может быть, ей плохо?
– Ей-то как раз хорошо! А вот соседке ее… мама, иди к себе… а вот соседка ее!.. – вытаращился на Машу верзила и вдруг, схватив ее за локоть, поволок вниз по лестнице. – Пойдемте, я вам сейчас покажу. Да пойдемте, чего вы за перила цепляетесь?
– Да что вы делае… куда вы меня волочете?! Что за произвол?! Отпустите немедленно!!! Граждане! Вызывайте милицию! Здесь буквально похищают женщ… – пыталась сопротивляться Маша, но граждане в своих квартирах сидели тихо, по-мышиному, а ее похититель на грозные выкрики никакого внимания не обращал.
– Девушка, да вы не пугайтесь… – семенила за ними старушка – божий одуванчик и пыталась сгладить ситуацию. – Это мой сынок, Глебушка, он хороший.
– Да что ж вы вцепились-то, как паук?! Отпустите!! Отпустите… – вырвала наконец локоть из цепких рук Маша, гордо дернула подбородком и поправила свитерок. – Я сама пойду, если уж вы так… приглашаете!
– Пойдемте-пойдемте… – недобро сверкнул глазищами мужчина и подтолкнул ее к открытой двери, которая находилась как раз под квартирой Капитолины Семеновны. – Проходите. Вот! Смотрите! Да вы в кухню проходите, чего вы в прихожей-то увидите… Сюда идите! Вот!!
Маша осторожно прошла в кухню, и взору ее представилась нелицеприятная картина. Дорогое пластиковое окно было разбито, по маленькой, чистенькой кухоньке валялись стекла и изрядно веяло холодом.
– Ну как? Нравится? – гневно прищурился Глеб. – Да вы не молчите! Вы активнее выражайтесь, активнее!
Активнее выражаться не позволяла совесть. Маша уже примерно догадывалась, чьих рук это дело.
– Сколько? – устало плюхнулась она на аккуратненький беленький стульчик. – Вы напишите, сколько стоит ваше окно, а мы оплатим… в течение месяца. Вы же знаете, мы все убытки соседям выплачиваем регулярно.
Действительно, за Капитолиной Семеновной водился такой грешок – она постоянно причиняла соседям эти самые убытки. Причем не всем, а лишь несчастной бабушке, которая проживала прямо под ней. Раньше Маше приходилось встречаться с самой старушкой, она даже помнит, как ее зовут… как же… Ах да, Вера Дмитриевна, точно. Такая вежливая, не скандальная бабушка, а вот с этим мужиком… кажется, это ее сын, так вот с этим грубияном Маша встретилась впервые.
– Вы знаете, – уселся напротив нее этот Глеб, – я уже не намерен просто брать деньги по счету. Сейчас я буду требовать за моральный ущерб. И очень серьезную сумму!
– Ну конечно! Как же! – скривилась Маша. – Сам небось заработать не можешь, так теперь давай со стариков драть… Мы будем вашу серьезную сумму обжаловать в суде.
– Да хоть где! – взвился верзила. – Да потому что уже сил никаких нет!! За последний месяц ваша матушка семь раз топила нас! Семь раз!!! За месяц!!!
– Так мы же все оплатили! – вытаращилась Маша.
– И чего? Я так и буду возле ванной с мастерком стоять? – резко повернулся к ней Глеб. – Чего мне с вашей оплаты?! Первый раз затопили, заплатили, я сделал ремонт, молчал – с кем не бывает. Второй раз… ну третий, ну даже четвертый! За месяц! Но уж семь-то раз!!! Да вашей матери вообще воду отключить надо, если она ее только на пол льет!!!
Маша пропускала мимо ушей замечания по поводу родства с Капитолиной: некоторые подопечные частенько представляли ее перед соседями родней – то дочкой, то невесткой, видимо, стеснялись, что настоящим детям до них нет дела. Так что сомнительное родство ее не слишком настораживало, а вот почему тетя Капа опять взялась за хулиганство? Ведь предупреждала ее Маша, что если еще раз она соседку затопит, то их агентство вынуждено будет срочно вызывать сына. Сын у тети Капы давненько перебрался в центр России, имел приличный доход, однако ж матушку навещал весьма редко, хотя и оплачивал щедро любые ее капризы. И сама Капитолина Семеновна сына вызывать наотрез отказывалась – берегла его нервную систему и ценила время родного дитяти. Так в чем же дело? Отчего она так невзлюбила свою соседушку? Вера Дмитриевна была старушкой тихой, очень приятной и сносила все выходки соседки с завидной стойкостью. Чего ж Капитолина выдумала на этот раз? И зачем?
– И что, это все – она? – кивнула Маша на разбитое окно. – Это ж какую силу надо иметь… а зачем вы ее впустили-то? – обернулась она к старушке.
– Так я ж и не впускала… – махнула сухонькой ручкой Вера Дмитриевна. – Я ж и вовсе не знала, что это она. Напугалась, сейчас же время-то… сами знаете какое… думала, ко мне воры лезут, ну и…
Мужчина устало вздохнул и принялся доходчиво объяснять:
– В общем, тут такое дело… Кстати, меня зовут Глеб Сергеевич Савельев, я сын этой пострадавшей женщины… Можно просто по фамилии, у нас с вами будут еще долгие разбирательства… Так вот. Ваша маменька выждала, когда на улице стемнеет, и… вот уж не знаю, по какой причине, но придумалось ей поиграть. Прицепила к веревке палку какую-то…
– Скалку, скалку она прицепила, – подсказала Вера Дмитриевна. – Привязала к веревке, опустила и давай этой скалкой мне тихонечко в окно стучать.
– Ну да, – кивнул Савельев. – Но… видимо, одной скалки ей показалось маловато, и она…
– Так это потому, что я сначала не слышала, – пояснила старушка. – Ну стучит и стучит. А где… сразу и не сообразила. А потом-то, когда увидела, как ко мне в окно штаны лезут…
– Погодите, как это? – не сообразила Маша. – Штаны сами лезли? Одни? А кто в них был? Тетя Капа?
– Да какая Капа?! – снова вскочил Глеб Савельев. – Она эти штаны на вешалку привязала и стала спускать! А моя маменька подумала, что воры! И…
– В общем, я решила бороться! – героически дернула седенькой головкой престарелая дама. – Я схватила мясорубку и… в общем, прямо через стекло по этим штанам! Ну и… немножко окошко повредила.
– Так вы сами?.. А зачем же вы через стекло? – не понимала Маша.
– Это я специально. Открывать-то окошко страшно – вдруг запрыгнет! Или еще чего доброго – упадет, скину его мясорубкой-то. А так – по окошку – только звон. И люди сразу внимание обратят, ежели он даже побежит, его поймают, не дадут далеко уйти.
– То есть вы таким образом привлекали внимание, так я поняла? – стало доходить до Маши.
– Совершенно правильно. Вот и получилось… окошко-то разбито, – виновато смотрела на нее Вера Дмитриевна.
– Можно было вызвать милицию. Чего ж вы не сообразили?
– Так пока б я к телефону-то побежала бы, он бы и заскочил! Нет, мне его упускать никак нельзя было, – решительно помотала головой бабушка.
Маша вздохнула с некоторым облегчением.
– И все же… за окно мы платить не будем.
– Будете! – сверкнул очами Савельев. – И за окно, и за издевательства над пожилым человеком. И вообще! Вы уймете когда-нибудь свою мать? Это что творится? Мне мама звонит, ее всю трясет, женщина перепугана, я несусь сломя голову… это еще хорошо, что я живу в соседнем доме, а так бы… мог и не успеть – случился бы инфаркт. Я б вас! Я посадил тогда! И все из-за этой старухи!!
– Ну… сегодня-то Вера Дмитриевна сама себе навыдумывала и окошко разбила сама.
– Ну конечно!! Вот она так лежала, смотрела кино, а потом как давай себе окошки колотить!! Нет уж, вы хвостом не вертите!!! Придется вам отвечать за выкрутасы вашей маменьки!!
