стеной. – Через несколько секунд он перевёл взгляд на француза и уже так, из вежливости, произнёс: – А про этого я тебе особо ничего сказать не могу. Какое у него сердце, непонятно. Французское, вот какое. Может, для Франции оно и пойдёт, а для наших девок не знаю… За таким шибко не спрячешься.
Распрощавшись с дедом Матвеем, я слёзно пообещала его как-нибудь навестить и помогла Марату довести Жана до машины. Жан оживал на глазах и, отказавшись от помощи Марата, резко скинув с себя его руку, дошёл до машины уже уверенным шагом.
– Эй, француз, может, тебе самогонки с собой в Париж дать? – добродушно предложил ему Матвей, когда тот садился в машину, но Жан оценил юмор, улыбнулся и покачал головой:
– Лучше я тебе французского вина из Парижа пришлю!
– Да на кой мне твоё вино, – почесал затылок дед. – Я в деревне на самогонке вырос. Меня твоё вино всё равно не возьмёт и ни грамма не вставит. Если только Матрёне подарок сделать.
В машине я сидела между Маратом и Жаном. Автомобиль вёл один из охранников. За одну руку меня держал Жан, а за другую – Марат. Да, забавная ситуация. Ощутив, что Жан слегка поглаживает мою руку, я бросила взгляд на Марата. Он тут же положил мою руку к себе на колени и стал больно её сжимать.
– Марат, мне больно.
– Прости. Это просто нервы.
– Почему ты нервничаешь?
– Я боялся тебя потерять.
В завершение своих слов Марат поднёс мою руку к своим губам и стал жадно её целовать. Я закрыла глаза и подумала о том, что рядом со мной сидят двое мужчин, с которыми я была близка, а одного из них я люблю. Каждый держит меня за руку, старается посмотреть на меня преданным взглядом и говорить мне слова, которые просто мечтает услышать любая женщина, но оба они женаты. У каждого из них есть семья, есть близкие люди, которыми они дорожат. Получается, что эти мужчины, считающие меня своей, совсем не мои. Бред какой-то. Я подумала о жене Жана. Наверное, это интересная, худощавая и ухоженная француженка. Она любит своего мужа, согревает домашний очаг и переживает по поводу случившегося. У них общие интересы, общий ребёнок и общая жизнь. Она слишком уверена в Жане, потому что знает, что он никогда не уйдёт из семьи, так как очень сильно ею дорожит. Он умеет любить так, чтобы об этом никто не знал и его тайная любовница из Казани не смогла создать проблем и принести боль его обожаемой жене и ребёнку. Я всего лишь тайна. Маленькая, далёкая тайна, которая умеет дарить праздник и скрашивать серые будни. Тайна, о которой никогда и никому не расскажут и которая никогда не сможет ничего нарушить.
А затем я подумала о жене Марата. Это уставшая женщина на грани нервного срыва. Скорее всего, она сидит на транквилизаторах или злоупотребляет спиртным, потому что жутко страдает от открытых измен своего мужа. В отличие от Жана, Марат совершенно не дорожит спокойной жизнью своей семьи. Об этом говорит и тот факт, что он поселил нас с Лейсан на своей даче и временно позабыл о существовании своей жены, не считая нужным её предупредить о том, что на даче гости. Я не знаю, можно ли назвать отношения Марата с его женой семьёй, но мне кажется, что эти двое уже давно не семья. Они просто создают видимость семейных отношений. На чём основан подобный брак? Не знаю, но уж точно не на любви, не на уважении и не на взаимопонимании. По идее, Марат сейчас должен быть рядом с женой, стараться её успокоить и уверять в том, что больше подобное не повторится и его жизнь будет принадлежать только одной женщине – это ей. Мужчины всегда ласковы и добры после своих измен. Но он не с ней. Он со мной, потому что ему безразличны её слёзы, её чувства и её переживания. Он не из тех мужчин, которые оправдываются. Он из тех мужчин, которые живут так, как им хочется, не считаясь с тем, кто живёт с ними рядом. Его позиция проста: не нравится – никто не держит. Его жене не нравится, но она держится уже из последних сил. Считает, что Марат – это тот, кто ей нужен. Она уже давно забыла про гордость и про достоинство. Такие, как она, бегают по бабкам, колдуют, привораживают и НЕ ЖАЛЕЮТ НА ЭТО СОБСТВЕННОЙ ЖИЗНИ…
Двое женатых мужчин пытаются обратить на меня своё внимание, и ни один из них не может предложить мне нечто большее, чем просто встречи… Мне показалось, что там, в небесной канцелярии, решили надо мной посмеяться… Эти двое мужчин далеко не подарок судьбы. Это моё наказание. Мне было страшно подумать о том, что же будет дальше… Жан уедет в Париж, Марат предложит мне роль любовницы, а дальше что? Какое наказание мне вынесет судьба за то, что я убила человека? Я наказала человека смертью, хоть не имела на это права. Как же теперь накажут меня? Я начинаю сопоставлять свои поступки с представлениями о добре и зле. Мои представления расходятся с библейскими заповедями, и это неправильно. Но ведь это всего лишь представления… Но самое страшное в том, что расходятся не только мои представления. С библейскими заповедями расходятся мои поступки…
– Вот и отель. Постоялец здесь проживает? – наигранно-официально спросил Марат и отпустил мою руку.
– Здесь.
– Тогда с вещами на выход.
– Марат, прекрати.
Я повернулась к Жану и произнесла:
– Жан, сейчас приведёшь себя в порядок и поедешь в Москву. Тебе придётся полететь на само лёте. Самым первым утренним рейсом. Тебе опасно тут оставаться. Чем быстрее ты улетишь, тем мне будет спокойнее. Я буду знать, что ты в безопасности и с тобой всё в порядке.
– А тебе? – Жан так и сверлил меня взглядом. Стало не по себе.
– Но ты же не заберёшь меня с собой в Париж. У тебя там жена волнуется.
– А как же ты?
– Я постараюсь разобраться со своими проблемами. Ты по-любому не сможешь мне ничем помочь. Главное, чтобы ты был в безопасности.
– За Тому не переживай. Я её не оставлю, – сказал Марат и открыл дверь, чтобы выйти из ма шины. – С ней всё будет в порядке. Я тебе обещаю, что я её не оставлю.
– Спасибо, – поблагодарил его Жан. – Может, я тоже чем могу помочь?
– Да чем ты можешь помочь из своей Франции?
– Может, деньгами? – В голосе Жана не было уверенности.
Марат рассмеялся и достал сигарету.
– Да нет уж, спасибо, братишка. Сами справимся. Я не из тех, кому нужны твои деньги. Я из тех, кто привык их сам зарабатывать себе на жизнь.
– Ты обещаешь, что поможешь Томе? Я могу быть за неё спокоен?
– Конечно можешь. Я же сказал, что я её не оставлю. Я на ней женюсь.
– Марат, – попыталась я образумить распоясавшегося Марата, но у меня это не получилось.
– Я женюсь на тебе, Томка. А я человек слова. Сказал женюсь, значит, женюсь.
С этими словами Марат вышел из машины и громко хлопнул дверью. Я виновато посмотрела на Жана и махнула рукой:
– Не обращай внимания. Он шутит.
– Шутит?! А мне показалось, что нет.
– Это у нас такая русская шутка. Он не может на мне жениться.
– Почему?
– Потому что он женат, как и ты. Я сейчас не об этом. – Я взяла Жана за руку и постаралась успокоить: – Тебе придётся полететь в Москву на самолёте. Ты готов?
– На вашей «тушке»? – выпучил глаза Жан.
– На нашей «тушке». К сожалению, другие самолёты в Москву не летают.
– Я не смогу. Это исключено.
– Выпьешь хорошенько.
– Нет, – замотал головой Жан.
– Я тебя алкоголем накачаю. Ты словно под наркозом лететь будешь. Не поймёшь, где взлет, а где посадка.
– Я же сказал, что нет. Я, как только в «тушку» сяду, сразу протрезвею. Летайте сами на своих «тушках».
