Таким образом, все эти указания времени совпадают, говоря только о разных моментах наступления утра, из чего видно, что жены-мироносицы не все сразу пришли в одно и то же время. Более всего отличается от других Евангелистов описание св. Иоанна, что и понятно, ибо он, как и всегда, опускает рассказанное первыми тремя Евангелистами и восполняет их повествования тем, что относится только к Марии Магдалине и двум ученикам. Из снесения повествования всех четырех Евангелистов получается полная картина всего происшедшего. Конечно, описанное только у св. Матфея землетрясение, вследствие схождения Ангела Господня, отвалившего камень от дверей гроба, было еще до прихода жен-мироносиц. Значение его в том, чтобы обратить в бегство стражей и показать гроб пустым. Господь воскрес до этого, как и поется об этом в наших церковных песнопениях: «Запечатану гробу, живот [Жизнь] от гроба воссиял еси, Христе Боже…» (тропарь в неделю Фомину). «Господи, запечатану гробу от беззаконников, прошел еси от гроба, яко же родился еси от Богородицы: не уразумеша, како воплотился еси бесплотнии Твои ангели; не чувствоваша, когда воскрес еси, стерегущий Тя воины…» (стихира на хвалитех на воскресной утрене 5 гласа). Поэтому совсем не отвечает действительности изображение воскресения Христова, распространившееся и у нас в последнее время, под влиянием Запада, — камень отвален, Христос выходит из гроба, а воины в страхе падают ниц. Ангел сошел с небес и отвалил камень уже после того, как Христос воскрес. Это привело в трепет и оцепенение стражей, бежавших затем в Иерусалим.
Из сопоставления всех четырех евангельских повествований создается ясная картина последовательности событий. Первая пришла ко гробу, как это видно из повествования св. Иоанна, Мария Магдалина, «Когда было еще темно» (Иоан. 20:1). Но она шла не одна, а с целым сонмом мироносиц, о чем повествуют первые три Евангелиста. Она только, по особенной любви к Господу и живости темперамента, опередила других жен и пришла, когда еще было темно, в то время как другие жены подошли ко гробу, когда уже начало светать. То, что она шла не одна, видно и из сказания Иоанна, ибо возвратившись к апостолам Петру и Иоанну, она говорит не в единственном, а во множественном числе: «Не знаем, где положили Его» (Иоан. 20:2). Так ясно видно в греческом тексте и так переведено на русский язык. Увидев, что камень отвален от гроба (Ангела, явившегося потом женам, она не видела), она подумала, что Тело Господа унесено, и немедленно бежит сообщить об этом апостолам Петру и Иоанну. На обратном пути она, конечно, встретилась с прочими женами, которых, между тем, занимала мысль, кто отвалит им камень от двери гроба (Марк. 16:3), и сообщила им свое опасение. Пока она ходила к апостолам, остальные жены-мироносицы подходят ко гробу, видят Ангелов, слышат от них благую весть о воскресении Христовом и поспешно идут к Апостолам, чтобы поделится с ними этой радостью. Обо всем этом подробно повествуют первые три Евангелиста (Матф. 28:5-8; Марк. 16:4-8 и Лук. 24:3-8).
Между тем, двое из Апостолов, Петр и Иоанн, вследствие вести, принесенной им Марией Магдалиной, (а может быть, и другими мироносицами, которым они не поверили) — «И показались им слова их пустыми, и не поверили им» (Лук. 24:11), поспешно пошли или даже побежали ко гробу. Иоанн, будучи моложе Петра, бежал скорее, а потому ранее прибежал ко гробу, когда жен там уже не было, но не вошел во гроб. Можно полагать, что робость в уединении сада удержала его от этого. Наклонившись, однако, в отверстие, от которого отвален был камень, он увидел лежащие пелены.
Вслед за ним приходит Симон Петр, который, как более смелый и мужественный, решается войти во гроб, и видит там одни только пелены лежащие и плат, которым была обвита голова Господа, «не с пеленами лежащий, но особо святой на другом месте» (Иоан. 20:3-7). Тогда вошел и «другой ученик, прежде пришедший ко гробу», то есть Иоанн, «И увидел, и уверовал», то есть уверовал в истину воскресенья Христова, ибо при похищении тела незачем было бы развязывать и совлекать с него пелены и к тому же укладывать их здесь в таком порядке. «Ибо они еще не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мертвых» — до того как Господь «отверз им ум к уразумению Писаний» (Лук. 24:45), они многого ясно не понимали: не понимали и речей Господа о предстоящих Ему страданиях и воскресении (как видно, наприм., из Лук. 18:34 и Марк. 9:10), а потому нуждались в вещественных доказательствах. Таким доказательством истины воскресения Христова послужило для Иоанна то обстоятельство, что пелены и плат остались во гробе старательно сложенными. Но это убедило в истине происшедшего только одного Иоанна. О Петре св. Лука говорит, что он «пошел назад, дивясь сам в себе происшедшему» (Лук. 24:12). Состояние духа его, после троекратного отречения от Господа, было очень тяжелым и не располагало к живой вере. И вот, вероятно, при возвращении его от гроба милосердный Господь явился ему в утешение и умиротворение сердца его, о чем лишь кратко упоминает св. Лука в 24:34 и св. ап. Павел в 1 Коринф. 15:5. Как видно из этих мест, Господь явился Петру наедине и прежде других Апостолов.
Явление Господа Марии Магдалине
(Иоан. 20:11-18; Марка 16:9-11; Матф. 28:9-10).
После того, как Апостолы Петр и Иоанн ушли от гроба, там осталась одна Мария Магдалина, может быть, пришедшая вместе с ними или сейчас же вслед за ними. Душа ее была в смятении, и она плакала, считая тело Господа похищенным. Плача, она наклонилась к отверстию гроба и увидела там двух Ангелов, сидящих на том одре, на котором в гробных пещерах полагали тела мертвых. Скорбь о Господе была столь велика, что заглушала все прочие чувства, а потому Магдалина, видимо, даже не была особенно потрясена этим явлением Ангелов, и на их вопрос, конечно, с желанием ее утешить: «Женщина! что ты плачешь?» она запросто, как бы говоря с земными существами, трогательно выражает свою скорбь все в тех же словах, как раньше Апостолам Петру и Иоанну: «Унесли Господа моего, и не знаю где положили Его». Сказав это, она, может быть случайно, в растерянности чувств, а, может быть, движимая инстинктивным внутренним чувством, обратилась назад и увидела Иисуса, но не узнала Его. Не узнала, вероятно, потому, что Он явился «иным образом», как позже Эммаусским путникам, в «смиренном и обыкновенном» виде (св. Иоанн Злат.), почему она и приняла Его за садовника. А может быть, не узнала и потому, что глаза ее были заплаканы, она была подавлена скорбью и отнюдь не ожидала видеть Господа живым. Не узнала она Его вначале даже по голосу, когда Он спросил ее: «Женщина! что ты плачешь? Кого ищешь?» Принимая Его за садовника, что вполне естественно, ибо кому же и быть так рано в саду, как не садовнику, она говорит Ему: «Господи», в смысле «господин», «если ты унес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его», не думая даже при этом, будет ли она, слабая женщина, в состоянии поднять Его.
Тогда Господь открылся ей, произнеся ее имя, очевидно, особой, хорошо и давно знакомой ей интонацией голоса: «Мария?»«Обратившись» — это показывает, что она после слов своих воображаемому садовнику снова обратила взоры свои ко гробу, — «Говорит Ему: Раввуни! — что значит: «Учитель!» и при этом, видимо, в неописуемой радости упала к ногам Господа, желая прильнуть к ним, осязать их, может быть, для того, чтобы убедиться в том, что видит настоящего живого Иисуса, а не призрак. Господь запретил ей это, сказав: «Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему». «Верь не осязанию своему, а слову Моему», как бы сказал ей Господь. Смысл этого запрещения еще тот, что Господь хотел этим сказать Марии: «Оставь Меня, ибо тебе нельзя быть со Мной неотлучно, не удерживай Меня, а иди и проповедуй Моё воскресение, Мне же надлежит теперь уже не оставаться больше с вами, а вознестись к Отцу Небесному». Хорошее разъяснение смысла этого запрещения прикасаться к Господу мы находим в утренней стихире 8-го гласа: «Еще земная мудрствует жена: тем же и отсылается не прикасаться Христу».
«Мария Магдалина идет и возвещает ученикам, что видела Господа, и что Он это сказал ей» — сличая эти слова с повествованием св. Матфея, мы должны предположить, что на пути Мария Магдалина встретилась с «другой Марией», и им обеим вместе снова явился
