— Капитан-командор Витус Беринг имеет достаточный опыт для этого, — Головин оглядел присутствующих, — а ежели понадобится, я и сам готов повести корабли кругом света. Слава богу, плавал в заморские страны, хаживал и в Атлантику.
Остерман опустил глаза, как бы раздумывая, хотя для него этот вопрос был предрешен. «Вот так вдруг менять все планы? Когда все уже рассмотрено в коллегиях? А потом, что сулит такой вояж для императрицы, ее престижа? Океаны и десятки морей с ураганами, штормами, где вместе с погибшими, не дай бог, кораблями потускнеет и величие государыни… В Финском заливе и то суда тонут… И чего ради? Легковесных мечтаний моряков? Заново готовить докладные записки для императрицы, обязательно переводить их для Бирона на немецкий. Хлопот не оберешься. Нет, он не намерен подвергать риску предприятие, уже одобренное высочайше». Остерман встал.
— Монаршая воля для нас неколебима. — Остерман говорил тихо, но властно. — Ее величество соблаговолили избрать для подготовки вояжа сухой путь на Камчатку по Сибирским трактам. Посему, господа, сенат и коллегия, надлежит нам рассмотреть, как наилучше сие исполнить. — Вице-канцлер перевел взгляд на Головина. — А что касается вояжа круг света, граф, оставьте в том разобраться потомкам…
Монаршей волей вице-канцлер умело прикрывался во всех щекотливых делах. Повелось это после кончины Петра Великого. Времена наступили смутные, шаткие…
Однако вице-адмирал Николай Головин не собирался сдаваться и отдавать потомкам честь первопроходцев.
В октябре 1732 года он подал Анне Иоанновне представление — «Ея императорскому величеству самодержице всероссийской»: «…Дабы через оное нижеозначенное мое предложение корабельный флот к вечной славе в других морях произвести и показать в том морских офицеров достаточными морской практике умножить, дабы и впредь вечно российский флот мог быть в состоянии по препорции патентатов, в соседстве вашего и в живущих на Балтийском море действителен быть».
О чем же печется неугомонный русский адмирал? Подсчитав, что, следуя сухим путем, экспедиция Беринга займет как минимум шесть лет без малого, он предлагает: «…потребно нахожу другой способ чтобы в будущую весну отправить отсюда в Камчатку через море два фрегата российские… через Большое море- океан кругом капа Горна в Зюйдное море и между японских островов даже до Камчатки… И оной путь оные фрегаты могут учинить во времени 11 месяцев или и меньше… Когда в Камчатку прибудут, могут снабдить командора Беринга и его команду материалами и припасами и способнее без всякого опасения везде ходить и выискивать всякие земли и острова будут. Когда же те суда возвратятся благополучно, то надлежит всякий год посылать на Камчатку по два фрегата. Сим способом сыщется случай быть непрестанной и преизрядной школе к обучению офицеров и матрозов. В изыскании же Америки может быть великая государственная польза…»[1]
Множество убедительных доводов в пользу и выгоду государству от плавания кругом света для науки, коммерции и на случай войны приводит Головин. Мало того, сам стремится в это плавание: «Для вышеобъявленной всего государства Российского пользы, меня представляю во оный путь следовать и быть в том предводителем, ежели другого к тому волею способного офицера не сыщется. Токмо подлежит со мною послать в помощь мне некоторых офицеров и морских служителей, которых я за потребно рассуждаю, некоторых из флоту нашего и. в…Сие всеподданнейшее мое мнение предлагаю в несомнительном уповании, что оное есть весьма нужное и важное вначале к поправлению флота вашего и.в., а потом и научению и умножению в том морских и добрых офицеров и матрозов. Надеюсь и по ревности моей к службе вашего и.в. быть сему моему вышеобъявленному нижайшему предложению впредь к вящей пользе и плоду государственному вечно…
О сем доносит вашего и.в. всеподданнейший раб Головин».
Добрый почин Головина поддержали флагманы Балтийского флота.
Российский флот едва покинул колыбель — минуло чуть больше четверти века, а его адмиралы в кругосветные вояжи устремляются. Похвальное дело и дерзкое, такое под силу далеко не каждой державе. Головин как никто другой понимал, как важно для Отечества укреплять флот на масштабных делах, именно здесь рождаются, как сегодня сказали бы, настоящие профессионалы, классные специалисты. Не одну кампанию провел он в английском флоте, побывал в Атлантике, бороздил воды Средиземноморья. Видел, какую пользу державе и славу себе обретают моряки, совершившие кругосветный вояж, но даже в Британии их можно перечислить по пальцам. В России же только еще предстояло выращивать таких отважных мореходов. Так стоило ли откладывать благое дело в долгий ящик? Головину все было предельно ясно. Но осторожный Остерман сделал все, чтобы дерзкая идея нашла свое успокоение в этом ящике, и спрятал концы в воду. Один официальный источник хитроумно писал по поводу головинского проекта: «… Неизвестно почему, хотя и нетрудно угадать причину, что предложение было отвергнуто». Даже непосвященные поняли, что прозрачный намек указывал на Остермана, именно ему этот проект был не по нутру. А потому и мечты русских мореходов увяли на многие десятилетия. Но не сгинули…
Идея Головина была сродни, по тем меркам, мечте о космосе, полете к звездам. Недаром поэт Г. Хвостов восторженно приветствовал одного из первых крутосветчиков — Михаила Лазарева — такими словами: «Хвала вам, Росски Аргонавты!»
Николай Головин остался для потомков зачинателем славного дела. Немало терний будет на пути к этой великой цели, три четверти века пролягут. От Головина до Лисянского — долгий путь, но как говорили древние: «Per aspera ad astra» («через тернии к звездам»).
Нежин
Первый четверг августа 1773 года в уездном городке Нежин на Черниговщине мало чем отличался от обычных дней в эту пору на Украине. После нескольких кряду знойных дней с утра прогремела гроза. Непродолжительный, но сильный ливень обильно полил сочные кущи садов и палисадники, сплошь укрывшие городок, и в несколько минут превратил немощеные улочки в месиво грязи. Тучи быстро пронесло, и солнечные блики вновь засверкали на умытых куполах десятков церквей и церквушек.
В будний день служба в нежинских храмах текла, как всегда, размеренно, по издревле заведенному порядку. В приходской, средней руки, Иоанна Богословской церкви двери и окна были распахнуты. Несмотря на ранний час, на паперти толпились прихожане, церковь не вместила всех желающих. Протоиерей церкви, в миру Федор Лисянский, совершал обряд крещения младенца — своего третьего по счету сына, появившегося на свет в минувший понедельник 2 августа. Судя по молитве, служба началась недавно.
— Господи, Боже наш, Тебе мы молимся и Тебя просим, да отразится свет твоего лица на этом твоем рабе Юрии, — певуче, радостно вещал протоиерей, временами склоняясь над младенцем. Всматриваясь в голубые бусинки глазенок, он нет-нет да и подумывал: «Что-то готовит тебе, сыне, Божий промысел в жизни…»
Нежинский священник не мог знать, что в день появления на свет его младенца, то ли по случаю, то ли по предзнаменованию, в разных краях света, за тысячи верст от Нежина происходили небезынтересные события…
В водах Тихого океана, продолжая второе кругосветное плавание, английский капитан Джеймс Кук записал в своем дневнике:
«Понедельник 2 августа. Поскольку в предыдущем плавании я, как и теперь, пересекал этот океан на пространстве от 40°S и выше, то могу составить следующее суждение в отношении главной цели моих изысканий — Южного материка. Обстоятельства как будто указывают нам, что его не существует, но вопрос этот столь важен, что не предположения, а факты должны решать дело…»
Британским лордам привычно было посылать корабли на поиски новых земель — флот его величества, слава богу, пять веков обогащал корону их короля… Поэтому и опытнейший капитан Кук осторожен — «не предположения, а факты должны решать дело…». Не пройдет и полстолетия — российские моряки докажут обратное: Южный материк существует…
Авторитет Кука высок в Европе. Описанием его первого кругосветного плавания в те дни зачитывается лейтенант французского флота Жан-Франсуа Лаперуз. Он мечтает открыть новые земли в
