– Если это действительно Зигфрид, то нет!
– Так вы сомневаетесь во мне?
– Я думаю, что вы совсем не такой, как кажетесь.
– В чем же?
– В этом надо разобраться. Он рассмеялся:
– Позвольте мне предложить вам немного мяса.
Он положил мне кусок мяса, и я стала есть его с чудесным горячим ржаным хлебом. На столе был также удивительно пряный маринад с кислой капустой, который мне ранее не приходилось пробовать. Это были не обычные листья белокачанной капусты и специи, а что-то необыкновенно вкусное.
Я с жадностью набросилась на эти яства, а он наблюдал за мной с удовольствием и радушием любезного хозяина.
– Вы действительно очень проголодались.
Я нахмурилась.
– Да, конечно. Вы что же считаете, что мысли о Даменштифте должны помешать моему аппетиту?
– Нет, что вы. Я рад, что вы можете жить одной минутой.
– По-вашему, я могу забыть о возвращении и о том, что меня ждет?
– Да, именно так. Так надо жить. Мы встретились в тумане, вы здесь, и мы можем поболтать, пока туман не рассеется. Давайте забудем об остальном.
– Я попытаюсь, – сказала я. – Признаться, мне очень неприятно думать обо веем этом шуме, каким меня встретят при возвращении.
– Ну что же, я прав. – Он поднял свой бокал. – За сегодняшний вечер! И черт с ним, с завтрашним днем.
Я выпила с ним. Вино согрело горло и я почувствовала, как краска заливает мое лицо.
– Хотя, – сказала я строго, – такую философию монахини не одобрят.
– Монахини – завтра. Сегодня вечером им нечего здесь делать.
– Я никак не могу забыть о бедной сестре Марии. Она получит нагоняй от матери-настоятельницы. Она наверняка скажет: «Вы не должны были брать эту Елену Трант, от нее всегда одни неприятности».
– Это правда? – спросил он.
– Как видите.
Он засмеялся.
– Да, вы отличаетесь от других, я уверен. Вы рассказывали мне, что здесь была ваша мать.
– О, это чудесная история, ставшая печальной. Они встретились в лесу, полюбили друг друга и жили счастливо после... пока она не умерла... Все были против этого супружества, но они выстояли, и все было очень хорошо. Но она умерла, и отец так одинок.
– У него есть вы, когда вы не в Даменштифте или не бродите по лесу в тумане.
Я сделала гримаску.
– Они всегда были прежде всего влюбленные, а потом уже родители. Влюбленным не нужны посторонние, даже их дети.
– Разговор становится немного печальным, – сказал он, – а сейчас время повеселиться.
– Повеселиться! Я заблудилась в лесу, монахини в панике, как сообщить об этом отцу...
– Вы вернетесь до того, как они сообщат эту весть.
– Но мы не можем веселиться, когда они так беспокоятся.
– Если мы не можем им помочь, мы должны веселиться. В этом и есть мудрость.
– Я думаю, вы очень мудры, Зигфрид.
– Ну что ж. Зигфрид, кажется, был умницей.
– Я в этом не совсем уверена. Если бы он был немного поумнее, с Брунгильдой все обстояло бы гораздо лучше.
– Я думаю, ваша мать рассказывала вам легенды наших лесов.
– Она рассказывала мне их, когда мы иногда оставались одни. Мне нравились рассказы о Торе и его молоте. Вы, наверное, знаете эту историю, когда Тор уснул, и один из великанов украл у него молот, и великаны пообещали его вернуть только если богиня Фрейя станет невестой принца великанов. Тогда Тор переоделся в богиню и, когда великаны положили молот ему на колени, схватил его, сбросил женское платье и убил их всех. А потом вернулся в страну богов со своим молотом.
Мы рассмеялись.
– Он поступил, по правде, не совсем честно, – сказала я. – А все эти великаны, должно быть, плохо видели, если приняли могучего Тора за прекрасную богиню.
– Маски могут обмануть.
– Но не до такой степени.
– Попробуйте еще этого маринада. У Хилдегарды особый рецепт приготовления этой капусты. Вам нравится?
– Чудесно!
– Я рад, что у вас такой хороший аппетит.
– Расскажите мне о себе. Я ведь все вам рассказала.
Он развел руками.
– Вы знаете, я охотился в лесу на кабанов.
– Да, а это ваш дом?
– Это мой охотничий домик.
– Так вы здесь обычно не живете?
– Только когда охочусь в этих местах.
– А где же ваш дом?
– Несколько миль отсюда.
– А чем вы занимаетесь?
– Я помогаю отцу присматривать за его землями. Он – землевладелец, и я присматриваю за его поместьем.
Он спросил меня о чем-то, и вскоре я уже рассказывала ему о тете Каролине и тете Матильде. – Великанши-людоедки, – сказал он.
Ему очень понравилась история с борзыми.
Он говорил о лесе, и чувствовалось, что лес пленяет его так же, как и меня. Он согласился со мной, что в лесу таится очарование, которое можно отыскать во всех сказках о лесе. С детства я слышала о лесе из рассказов матери, а Зигфрид жил среди лесов.
Ему было интересно, что я помню рассказы о легендарных богах и героях, которые жили в лесах, когда северные земли были едиными, во времена до Рождества Христова и введения христианства. Тогда жили и умирали герои Севера, люди, подобные Зигфриду, Балдеру и Беовульфу, и многие верили, что их души все еще живут в чаще леса. Его рассказы притягивали меня. Он рассказал мне о Балдере Прекрасном, который был так хорош собой, что его мать, богиня Фригг, заставила поклясться каждого зверя и растение в лесу не причинять вреда ее сыну. Все поклялись, кроме вечнозеленого растения с желто-зелеными цветами и белыми ягодами – белой омелы. Боги наложили на нее заклятие – стать ползучим растением, это обидело и оскорбило омелу, и Лок – бог раздора, зная об этой обиде, швырнул ветку омелы, острую как стрелу, в сердце Балдера и убил его. Скорбь богов была безграничной.
Я сидела, упиваясь его словами, восторгаясь приключениями, голова с непривычки слегка кружилась от выпитого вина. Никогда в жизни я не испытывала подобного возбуждения.
– Лок был богом раздора, – сказал он мне. Всемогущий бог много раз мог наказать Лока за его проделки, но Один был добрым богом, и только однажды он разгневался, и его гнев был страшен. Вы бывали в Одинвальде? Нет? Вам непременно надо съездить туда. Это Лес Одина и есть еще Локенвальд – Лес Лока. И только в нашей округе мы празднуем Ночь Седьмой луны, когда раздоры и козни и изгоняются с приходом рассвета. Таков повод одного из наших праздников. Но вы засыпаете.
– Нет, нет. Я не хочу спать. Мне так нравятся ваши рассказы.
