ДК' или 'пляж', 'карусели', 'горсобес'… Иногда встречались веселые аннотации типа 'Зоя, треска мороженая', 'Люсенок зеленогу-бый', 'мордашка с ямками Эмма', 'Регина на коньяке'… И уж совсем редко появлялись фамилии, вероятно, деловых знакомых — Ветрилов (бухгалт.), Маликов (нотар. контора), Синицын (РУОП), Копыльников (5-й отдел)…
Наразвлекавшись с записнухой, которую мы и так, честно говоря, знали вдоль и поперек, мы продолжили исследование стола Бормана. И вдруг я наткнулся на одну интересную бумаженцию, в которой дважды было подчеркнуто одно слово — 'Банзай'…
Из рассказа Толи Затевахина
Наразвлекавшись с записнухой, которую мы и так, честно говоря, знали вдоль и поперек, мы, значит, продолжили исследование стола Бормана. И вдруг я наткнулся на одну интересную бумаженцию, в которой дважды было подчеркнуто одно слово — 'Банзай'…
Из вороха бумаг на столе мы извлекли еще несколько таких же листочков в клеточку, как и тот, на котором Борман написал знакомое нам теперь название фирмы.
Оказалось, интересоваться этой подозрительной организацией дядя Боря начал давно. В его записках кратко было отмечено, когда и кто из налоговой инспекции проводил ревизию на этом предприятии, были выписки и справки с бывших мест работы главы 'Банзая' Ползункова, какие-то туманные записи касательно информации, добытой ФСК из японского посольства, копии накладных, названия железнодорожных станций и числа, декларации грузов и прочая дребедень, от которой мы с Колькой скоро устали.
Да-а, все это мало походило на ту героическую работу, которой дядя Боря занимался, когда мы еще ходили в детский сад.
Как рассказывала маманя, Борман в одиночку брал особо опасных преступников, врывался в малины (это бандитские явки так называются, если кто не понял) и считался лучшим оперативником города. А потом настали другие времена, когда особо опасные преступники стали разъезжать в 'мерседесах' и не прятаться по конспиративным хазам, а совершенно спокойно существовать в своем офисе — с адресом и телефоном. Конечно, и теперь удавалось 'взять за хобот', как выражался Борман, какого-нибудь жулика. Но сделать это было ой как трудно и там, где раньше дядя Боря справлялся в одиночку, теперь приходилось просить помощи чуть ли не в Министерстве внутренних дел, куда связи наших электрочугунских мафиози пока не распространялись.
Теперь дяде Боре все чаще нужно было орудовать калькулятором, а не пистолетом. Ну а мы, значит, еще могли себе позволить видеть милицейскую романтику в своем свете.
Пока я предавался таким размышлениям, Колька раскопал еще одну интересную записку. Речь в ней шла о расходах и доходах фирмы 'Банзай' за текущий год. В неровно нарисованной графе 'Доходы' стояли какие-то смешные суммы, которых вряд ли бы хватило для покупки одного такого радиотелефона, что висел на поясе у Ползункова-Шпалы.
Зато колонка расходов тянулась чуть ли не на две страницы, куда входили и покупка автомашины 'Jeep Cherokee' и пяти радиотелефонов 'Панасоник', и расходы по оформлению зарубежных паспортов, и авиабилеты (в основном во Владивосток и Хабаровск), и бешеные суммы 'представительских', и… счета покупки оптовой партии жевательной резинки 'Стиноролл'!
— Вот это да! — переглянулись мы.
Значит, неспроста этот 'Стиноролл' все время вокруг да около мелькает, ох неспроста!
Еще на той же бумажке стояли какие-то непонятные каракули и аббревиатуры — ИПП, РУОП, ГТУ…
Но к концу дня, честно говоря, во всем этом разобраться было уже сложно. С совершенно затуманенными мозгами легли мы спать, так и не дождавшись дяди Бориного прихода.
Засыпая, Колька пробормотал:
А что если дядя Боря сейчас сюда явится? С какой-нибудь Региной на коньяке?
Ничего, — буркнул я, — в ванную пойдем спать…
Из рассказа Коли Затевахина
Утром мы, конечно, проспали. Ну маманя ведь будильник не завела, нас не Растолкала! Поэтому, чтобы не устраивать гонки по вертикали, первый урок с Толькой мы решили заколоть. Собрали по всей квартире остатки съестного и устроили то, что у Джерома К. Джерома называется ирландское рагу. Только около десяти мы, наконец, готовы были выкатиться в школу. Тут Толька предложил:
— Давай дяде Боре позвоним, он, наверное, уже на работе.
Мы набрали номер телефона (к счастью, хулиганы в квартирах трубки еще обдирать не научились) отделения милиции и попросили оперуполномоченного Соловьева Бориса Федоровича.
На той стороне провода замешкались, и вскоре чей-то резкий, но вкрадчивый голос поинтересовался:
А кто его шукает?
Племянники, — говорим, — Коля и Толя.
А, це вы! — удивилась трубка. — Вы где, хлопчики?
Тут мы узнали голос. Это говорил начальник отделения милиции Сивуха. Мы переглянулись. Толька врет:
— Из города звоним.
Сивуха трубку ладонью прикрыл, наверное, что-то спросил такое, чего нам слышать не полагалось. Потом залебезил:
— А Борис Федорович, хлопчики, в командировке. Но вы усе равно заходи те у нас сегодня стрельбы в тире.
Если хотите, дадим вам по шесть патронов в честь дня работников милиции.
Тут мы с Толькой струхнули не на шутку. Мы-то ведь знали, что тир сам же Сивуха закрыл под склад! Да и потом какой день работников милиции в апреле?
К счастью, Толька не растерялся:
— Спасибо вам, сейчас придем!
Потом трубку на рычаги шлепнул:
— Ща придем, держи кобуру шире!
Чувствуем — вокруг нас начало твориться что-то непонятное.
В школу мы прителепались только в конце второго урока. И, конечно же, наткнулись на Вермишель.
— Затеваахины! — поправила она свои очки. — Вы почему с улицы идете?
Урок прогуляли?
Тут Толька ей и брякнул:
Курить ходили, за угол! Вермишель чуть указку не выронила:
Что?! Почему?! Как за угол?!
А Толька, прямо как Вовочка из анекдота, пищит:
— Ну ведь вы нам в школе курить не разрешаете…
'Да, — думаю, — ну и влетит нам Дома, когда Вермишель обо всем этом настучит!'
А Вермишель уже опомнилась и приказывает:
— Живо на урок! Вас и так уже из милиции спрашивали!
Мы обрадовались:
— Кто? Дядя Боря?
Вермишель нахмурилась:
— Какой еще дядя Боря? Сотрудник уголовного розыска Соловьев!
Мы киваем:
— Ну да, в синем таком костюме, с короткой стрижкой.
Она головой качает:
— Что-то вы, мальчики, путаете. В кожаной куртке и с серьгой в левом ухе! Ну и нравы, а еще в
