привилегией. Особенно раздражающим показалось ему то, что наибольшую активность среди зрителей проявлял не кто иной, как Сидней Блоссом. Брат Синтии, по мнению наблюдавшего за ним Джорджа, просто обнаглел, когда в конце представления засунул стодолларовую купюру за тоненькую полоску черных трусиков Долорес, получив за это от нее воздушный поцелуй.
Мучениям молодого человека пришел конец лишь тогда, когда Долорес раскланялась и под бурные аплодисменты скрылась за кулисами.
— Я скоро вернусь, — вскакивая со своего места, как подброшенный пружиной, сказал Джордж, даже не взглянув на заметно помрачневшую Синтию.
— О дьявол! — с нескрываемой досадой воскликнула Долорес, стоило ему распахнуть дверь ее гримуборной. — Как ты здесь оказался?
Она сидела перед зеркалом в небрежно накинутом на плечи шелковом халате и пересчитывала купюры.
— Случайно, — буркнул Джордж, не желая упоминать Синтию и тем самым давать Долорес в руки оружие против него самого. — А вот как ты здесь оказалась, да еще в таком виде?
— Я не хотела тебе об этом рассказывать раньше времени, однако на самом деле все предельно просто. На одном из представлений варьете меня увидел менеджер здешнего клуба и предложил выступать у них.
— Действительно, просто! — рассвирепел Джордж. — Всего-то и надо, что показывать свои груди всяким недоумкам, которые за это суют тебе деньги в трусики!
— Между прочим, в этом клубе я получаю вдвое больше, чем получала в варьете.
— Естественно! Чем меньше на актрисе одежды, тем выше ее гонорары!
— Что ты на меня кричишь? — в свою очередь начала злиться Долорес. — Мне давно надоел твой побитый «форд», и я хочу купить себе такой же новенький «понтиак», который был у меня дома, в Аргентине!
— А я-то думал, что ты осталась в Канаде ради другого! — с неожиданной горечью в голосе заявил Джордж, после чего повернулся и, понурившись, покинул гримуборную.
Долорес проводила его задумчивым взглядом, однако останавливать не стала.
14
— Ну что, выяснили отношения? — холодно поинтересовалась Синтия, когда он вернулся за столик.
— Ты это все нарочно подстроила, да? — нахмурился Джордж. — Признайся, ведь ты знала, что она здесь выступает?
— Разумеется, нет! — ответила она слишком уж возмущенно. — Неужели ты думаешь, что я ревную тебя к этой аргентинке? Но с какой стати? Разве я не моложе и не красивее ее?
— Очаровательнее, — ответил Джордж, непроизвольно улыбаясь.
— Жаль только, что я не такая высокая, — неожиданно вздохнула Синтия.
— Вот об этом тебе нечего сожалеть. Рост у тебя как раз замечательный. Таким и положено быть ангелам!
— Издеваешься?
— Восхищаюсь.
— А зачем тогда сравниваешь с ангелом? Есть такой старый анекдот. Встречаются два приятеля, и один другого спрашивает: «Ну, как твоя жена?» — «О, моя жена — ангел!» — «Счастливец! А моя еще жива».
— Что за мрачные мысли в день рождения!
— Почему бы и нет?
— Да хотя бы потому, что у тебя еще вся жизнь впереди. Вот когда тебе стукнет восемьдесят…
— Ну уж нет, столько жить я не собираюсь, — покачала головой Синтия.
— Это еще почему?
— Да потому, что ты старше меня и я совсем не хочу на старости лет оставаться одна.
Боже! Фактически уже второй раз за вечер она признается ему в любви, а он еще так и не решился на ответное признание.
— Неужели ты совсем не боишься смерти? — спросил Джордж, желая выиграть время.
— Уже отбоялась, — усмехнулся «маленький очаровательный философ», как он мысленно окрестил Синтию, любуясь ее подвижной физиономией, которой так шел нежный румянец.
— А разве это возможно? — удивился он.
— Почему же нет? Особенно когда точно знаешь, где окажешься после смерти.
Джордж принял это фразу за подтверждение ее веры в загробную жизнь и молча пожал плечами… Однако спустя всего час ему пришлось убедиться, что Синтия имела в виду нечто совсем другое.
А тогда она гордо вскинула голову и, заметив на себе внимательный взгляд Джорджа, предложила:
— Давай еще выпьем. Наливай шампанского, что ты на меня так смотришь?
— Давай, — согласился Джордж, несколько озадаченный этим разговором, тем более что ему почему-то вдруг вспомнился другой разговор — у него дома, в день их первой встречи.
«И никто меня не любит, никому я не нужна…» — рыдала бедняжка Синтия, когда сорвалась ее попытка убежать из его квартиры.
Какое счастье, что он никуда ее не отпустил!
Сделав маленький глоток из своего бокала, Синтия какое-то время молчала, а Джордж нежно перебирал ее маленькие, с розовым маникюром, пальцы.
— О чем ты сейчас думаешь? — сжав его руку, спросила она.
— О том, какая же ты у меня умница. — И Джордж поцеловал ее запястье.
— У тебя? — радостно переспросила Синтия и вдруг как-то по-детски зарделась и опустила голову.
Впрочем, чтобы взять себя в руки, ей потребовалось всего несколько секунд.
— К черту! — внезапно заявила она. — Надоело философствовать и смотреть на эту публику, которая считает себя сливками общества. — Поедем дальше! Шампанское захвати с собой, по дороге допьем.
Джордж послушно взял бутылку, не переставая удивляться «своему замечательному котенку». Интересно, что еще таится в очаровательной головке этой взбалмошной и невозможно очаровательной девчонки? Что она опять задумала?
Непредсказуемость Синтии и непредсказуемость Долорес — это были два разных вида непредсказуемости! Если его аргентинская возлюбленная была непредсказуема в своих капризах и предпочтениях, то Синтия — в своих выдумках и проделках.
В этом загадочном создании словно бы таился маленький чертенок, но чертенок, способный не на осознанное зло, а на невинные проказы.
Самое смешное, что они так увлеклись разговорами, что ни разу не потанцевали. Впрочем, с горькой иронией подумал Джордж, на сегодняшний вечер танцев с меня явно хватит!
Они покинули клуб, причем сыщик держал в одной руке початую бутылку дорогого французского шампанского, а другой обнимал что-то мурлычущую себе под нос Синтию.
— Так, куда мы теперь поедем? — спросил Джордж.
— К тебе, разумеется.
— А как же Долорес?
— Разве ты с ней еще не порвал? — вопросом на вопрос резко ответила Синтия.
Джордж растерянно пожал плечами, опасаясь рассердить свою спутницу.
— Ладно, тогда поедем куда глаза глядят, — сказала девушка, и не подумав обидеться.
Забравшись в дежурившее у дверей клуба такси, они быстро выехали на центральную улицу. Какое-то
