закончил он, — я боюсь даже предположить, как он его использует, но наверняка во зло.
Джесс вздрогнул.
— Какое направление он указывает сейчас? — спросил Эрид.
Джесс взял камень. Рука его медленно повернулась.
— На север, — сказал Эрид. — Это путь к Волку. Исчезновение твоего друга и княгини должно быть делом рук Скримира. Они там, у него в плену, хотя я и не могу сказать, как это случилось.
Джесс тяжело вздохнул.
— Тогда я лучше пойду, — сказал он.
— Что ты будешь делать, когда найдешь друга?
— Не знаю. Единственное, что мне ясно, — так это то, что, прежде чем предпринять что-либо еще, я должен его найти. Предполагалось, что здесь мы должны были быть вместе. И третья нить должна быть там же, где княгиня.
— Но, — сказал Эрид, — ты не можешь идти один. Я пошлю дочерей охранять тебя.
Он хлопнул в ладоши. Девочка, повыше тех, что Джесс уже видел, с медно-красной кожей, вышла из дома.
— Позови сестер, дорогая, — сказал Эрид, — и скажи им, чтобы вооружились.
— Еще рано, отец, — сказала она, с любопытством косясь на Джесса.
— У меня для вас другое поручение. Поспешите.
— Могу я задать вам вопрос? — сказал Джесс, когда девочка ушла. — Вы действительно поэт?
Эрид улыбнулся.
— Я не уверен, понимаю ли, что именно ты подразумеваешь под словом «действительно». Я начал писать стихи, когда мир еще был молод.
Джесс сказал с восхищением:
— Вот здорово! Я всегда хотел увидеть настоящего поэта. Я прочел много стихов и знаете, даже сам пробовал писать, но очень трудно представить поэтов — ну таких, как Шекспир, или Блэйк, или Теннисон — реальными людьми, живыми и сочиняющими…
Его голос прервался, потому что он запутался, пытаясь сказать то, что имел в виду.
Эрид сказал:
— Ты пишешь стихи? А можешь прочесть мне что-нибудь?
— Ой, нет, не могу. — Джесс покраснел и начал заикаться. — Я и не помню ничего. И в любом случае они так себе.
— Не знаю, как в вашем мире, — сказал Эрид, — но мы здесь не называем стихи хорошими или плохими, а только настоящими или фальшивыми.
— А как вы различаете, какие из них какие?
Эрид усмехнулся.
— По этому вопросу порой жестоко спорю с друзьями. Даже лучшие из нас иной раз пишут фальшивые стихи — когда мысль неверна или не приходят точные слова, — и вместо того, чтобы выбросить такие стихи, их оставляют. Но настоящее стихотворение всегда принимает свою форму по желанию поэта. И если все идет хорошо, желаемое обретает свои слова и наполняется жизнью.
— Таким поэтом мне никогда не стать, — сказал Джесс.
Эрид положил руку на его плечо и серьезно посмотрел на него.
— Да, — сказал он. — Именно ты. Если желание горит в тебе достаточно сильно, ты сможешь придать ему правильную форму.
— Я не понимаю.
— Думаю, в один прекрасный день — поймешь.
Чего хотелось Джессу больше всего, так это чтобы Эрид прочел ему какое-нибудь свое стихотворение. Но пока он колебался, не решаясь попросить об этом, из дома вышли девять сестер.
Они были в серебряных шлемах и черных кольчугах, доходивших до колен. В руках девочки держали копья с наконечниками в форме листьев и круглые щиты из красной кожи, окаймленные золотом. Джесс узнал тех четырех девочек, которых он уже видел, — хотя теперь их лица были суровы и тверды.
Высокая рыжая девочка сказала:
— Как же с Волком, папа?
— Мы должны пойти на этот риск, — сказал Эрид. — Сейчас это первостепенная задача. Используйте ту песню, что я дал вам вчера, сегодняшняя еще не готова.
Он обнял их всех по очереди и пожал руку Джессу.
— Мы можем не встретиться снова, — сказал он. — Прощай, и желаю тебе найти то, что ты ищешь.
Рыжая девочка шла первой. Они миновали, следуя за ней по тропинке, живую изгородь, и вновь серая пустынная земля легла вокруг них.
Джесс держал камень в руке, и тот тянул, казалось, сильнее, чем когда-либо. Высокая девочка шагала рядом с Джессом, остальные чуть позади, и так, в полном молчании, они шли несколько часов. Местность вокруг становилась все более суровой. Кое-где встречались черные клочки сожженной травы; даже скалы, казалось, были покрыты здесь копотью.
Внезапно высокая девочка дотронулась до руки Джесса.
— Взгляни-ка туда, — сказала она, останавливаясь.
Неподалеку, на более или менее ровной площадке было выложено кольцо из обветренных, крошащихся камней. Над ними, струясь, подымалась дымка, и на фоне грифельно-серого неба невозможно было разглядеть, что находится за камнями. Тем не менее Джессу показалось, будто в центре каменного кольца виднеется какая-то фигура.
Мальчик ускорил шаг. Потом побежал.
— Рич! — окликнул он.
Рич медленно обернулся и взглянул на него. Держа руки в карманах, он грозно сдвинул густые брови и больше не пошевельнулся.
Джесс добежал до края каменного кольца и остановился между двумя камнями, переводя дух.
— Что случилось? — пропыхтел он. — Как ты сюда попал?
— Тебе это лучше известно, — прорычал Рич. — Ты ведь затащил меня сюда.
— Я? — От неожиданности голос Джесса сорвался до визга. — О чем ты говоришь?
— Ой, перестань. Сколько еще ты будешь изменять свою внешность? — сказал Рич. — Сейчас ты Джесс. Но я все равно ничего тебе не отдам.
— Что ты подразумеваешь под этим — сейчас я Джесс? Я всегда был им.
— Неужели? — сказал Рич. — Докажи это.
— Что?
— Что слышал. Докажи, что ты Джесс.
— Но как? Почему? Почему я должен доказывать, что я — это я?!
Рич скривил губы.
— Вот-вот. Ты все время это твердишь.
Он повернулся к Джессу спиной. Джесс прыгнул вперед и дернул его за рукав.
— Я не знаю, о чем ты говоришь, но — смотри! — сказал он.
Он поднял руку с драгоценным камнем. Рич схватился ладонью за грудь. Джесс знал, почему. Камень, висящий на шее Рича в кожаном мешочке, дернулся навстречу своей паре.
— Вот, — заметил Джесс, — этого никто не подделает.
Рич сказал:
— Ты действительно Джесс.
В его голосе послышалось огромное облегчение.
— Конечно, тупоголовый. Может быть, теперь ты скажешь, как попал сюда? И где княгиня?
— Княгиня? — Рич словно выплюнул это слово. — Она не больше княгиня, чем я. Это был Скримир!
