С того дня он начал звать себя Клинком Ветра. У него не было законного права на этот титул — но он спал и медитировал в Широхиде. Он вел жизнь Клинка Ветра, сражался также как они, думал как они. Любой из них мог бы вызвать его на дуэль за самовольно присвоение их имени, но никто не посмел. Теперь в них не было отваги. Они были сломленными, исчезающими тенями себя прежних.
Вскоре после этого он вернулся в Йедор. Его мать едва не потеряла сознание увидев его, а Вален даже накричал на него. Он всегда знал что Вален не питает к нему великой любви но услышать, как он кричит...
— Тысячелетиями люди умирали из–за них! — Парлэйн все еще слышал его крик. — И они умирали чтобы создать мир, который ты знаешь, мир где никто не умирает бессмысленно, где никто не должен носить такого клейма!
Он хотел говорить — но не сделал этого. Тогда он понял что между ним и Валеном никогда не будет ничего общего. Он слышал плач матери той ночью, и это больно ранило его — но не настолько, как ранило знание того, что он не принадлежит настоящему, и что никто из них не поймет его.
Катренн была ближе всего. Она хотя бы хотела понять его. Она задавала ему сотни вопросов о его путешествии, и слушала его истории с явным интересом. Он надеялся, что в следующий раз она составит ему компанию, но после с печалью понял, что она никогда не посмеет этого.
После этого Парлэйн начал разыскивать лучших учителей и воинов, оставшихся в живых. Рашок учил его как ребенка, с неохотой, и чем старше становился Парлэйн — тем очевиднее становилось его скупость. В конце концов Рашок отказался учить его чему–либо.
И потому он искал других воинов. Такие были. Рейнджеры, впавшие в опалу, кто говорил о А'Иаго Мар'Кхане и Кин Стольвинг. Старые воины, кто сражался рука об руку с Маррэйном и Парлонном — или же против них. Он читал их записки, истории и рассказы, и знал что никогда не сможет вернуться домой.
Он даже не появился на похоронной службе по Валену, но, тем не менее, носил в течении месяца траур — на свой лад. Что бы он ни думал о нем, его мать любила его. Он чтил это.
Эти мысли становились все тяжелей, пока он шел все дальше по залам Широхиды. Здесь прошлое всегда в десятки раз сильнее давило на него. Он часто возвращался сюда — чтобы медитировать, размышлять или тренироваться. Он пытался уговорить Рикайджи придти вместе с ним, но она так и не смогла переступить порог.
— Это наш дом. — сказал он призракам. — Наш и только наш.
Он шел дальше. стараясь скрыть свое возбуждение. Это, знал он, что–то особенное, Ни один нормальный наниматель не искал бы с ним встречи здесь. Парлэйн не думал что враг пришел бы сюда, да и случись так — это не имело бы значения. Будет ли это армия, орда викххеранов или заркхеба, или даже сам Шинген — здесь его ничто не может убить.
Он поднялся по ступеням к трону и сел, почувствовав успокаивающие уколы боли, когда каменные шипы вонзились в него. Хантибан, как говорили, ненавидел этот трон, жаливший его всякий раз, как он занимал его. Хантенн редко садился сюда, и когда это случалось — он не чувствовал неудобства.
Маррэйн ни разу не садился на трон.
Парлэйн чувствовал неудобство, он чувствовал боль — но он принимал их как часть себя и того, кем он был. Клинки Ветра не вернутся сюда. Они ушли в новый оплот, у Йедора, который был выстроен для красоты и церемоний, изящество вместо силы.
В этом зале Парлэйн чувствовал себя бессмертным. Он чувствовал себя Первым Воином. Он чувствовал себя...
Императором?
— Выходи. — сказал он тени близ тени Хантенна.
Силуэт двинулся вперед.
— Я рад что ты пришел, наследник. — сказал он. — Ты выглядишь... подходящим для этого трона.
Парлэйн подался вперед, сложив пальцы перед лицом. До этого момента он почти не сомневался, а когда отблеск лунного света скользнул по драгоценному камню во лбу существа он точно знал, кто позвал его сюда.
Это был Охотник за Душами.
Парлэйн никогда не видел Охотника за Душами прежде, но отлично знал что это был он. Он был высоким, с округлой головой, а в середине его лба был вживлен драгоценный камень. Он двигался с простой и уверенной грацией, которую мог оценить воин, подобный Парлэйну. Он не колебался и не сбивался с шага, он просто шел так, что на его пути не оказывалось помех.
Несмотря на холодок внутри и мурашки пробежавшие по коже, Парлэйн обнаружил что он восхищается этим существом — что оно почти что нравится ему.
Ему приходило в голову, что это может быть ловушкой. Если так — то он умрет, сражаясь; есть и худшие способы умереть, чем бой с достойным противником. Он не думал о своей душе, и не задумывался о том, что она может быть поймана.
Он был воином. Он не показывал страха.
— Трон подходит тебе, наследник. — сказал Охотник за душами.
— Мне здесь нравится. — ответил он.
— Ты выглядишь подходящим ему.
— Я часть его.
Охотник улыбнулся.
— Разумеется. — сказал он. — Парлэйн Воин, старший сын Дераннимер, законный наследник трона Минбара.
— Зачатый вне брака, сомнительного происхождения. — сухо ответил Парлэйн. — Проклятый и отвергнутый с момента рождения.
— Проклятый? Нет, я бы сказал что ты благословлен. Отвергнутый? Возможно. Слава вашей семьи отошла к твоей сестре, и в ней тебе отказано.
— Я отказался от нее. — сказал Парлэйн подавшись вперед на троне. — И что тебе известно о моей сестре?
— У нее великая душа. Она сильна, прекрасна и талантлива, и может принести эпоху мира и чудес, упрочить то что начали твоя мать и Вален. Я многое знаю о душах.
— А что насчет моей души?
— Ты не проявляешь страха. Я Шаг Тод, чудовище которое тревожит сны твоего народа. Я стою здесь, в сгоревшем зале, приносящем несчастья, а ты сидишь на троне, что столетиями ранил и увечил своих владельцев. Когда последний из тех, кто сидел на нем, мирно умер в постели?
— Три сотни и шестьдесят девять лет назад. — автоматически ответил Парлэйн — Тсунен, в возрасте ста одиннадцати лет.
— И с тех пор все они становились жертвой безумия, морр'дэчай, войны или предательства. Ты весьма отважен, раз объявляешь этот трон своим.
— Больше он никому не нужен, и я не боюсь безумия. Я буду приветствовать морр'дэчай, если буду опозорен достаточно, чтобы заслужить его. Я вижу смерть на войне, как честный и благородный финал для воина, а чтобы быть преданным — сперва надо кому–то верить, а я не верю никому.
— Ты лжешь умело, Парлэйн Проклятый. Все правда, за исключением последних слов. В этом ты похож на своего отца.
Он распахнул глаза.
— Ты знал моего отца?
— У меня была... сделка с ним. В некотором роде.
— А сейчас ты хочешь заключить сделку с мной. В некотором роде.
— В некотором роде, верно.
— Ты хочешь нанять нас.
— Вы отряд наемников, не так ли? Ваш... Отряд Хаоса.
Охотник за душами, похоже, находил это название занятным.
— Мы наемники, но мы не беремся за какую попало работу. Я должен буду знать — что это, где это и
